– Мир, не начинай, – устало вздохнула Ольга. Она потерла виски, словно отгоняя головную боль. – Бабушка давно просила тебя привезти. Мы и ее проведаем, и ты спокойно позанимаешься. Убьем двух зайцев.
«Убьем двух зайцев», – мысленно передразнил он. И третьего – его лето. Единственное, последнее нормальное лето перед одиннадцатым классом, перед этим адом под названием ЕГЭ. Ему не хотелось «спокойно заниматься». Ему хотелось соленого ветра, ночных разговоров у костра на пляже и дурацких шуток, которые понятны только твоим друзьям.
– Я не поеду, – отрезал он.
Отец поднял на него глаза. Взгляд у него был тяжелый, как камень. – Ты поедешь, Мирослав. Мы отвезем тебя в субботу. Разговор окончен.
Он встал из-за стола, сгреб пустую коробку от пиццы и понес на кухню. Через минуту оттуда донесся шум воды и гудение включающейся посудомойки. Мама тихо поднялась и ушла в свою комнату, оставив на столе недоеденный кусок.
Мир остался один в оглушительной тишине, которая теперь казалась еще тяжелее. Вердикт был вынесен. Апелляции не подлежало.
Он молча поднялся и пошел к себе. Его комната – его крепость. Единственное место в этом доме, где воздух не был пропитан молчаливыми упреками и невысказанными обидами. Он лег на кровать и открыл галерею в телефоне. Прошлогодние фотографии из лагеря: загорелые, счастливые лица, дурацкие рожицы, синее море на фоне. Он смотрел на парня на фото – на себя – и не узнавал его. Тот парень смеялся.
А этот, который лежал сейчас в своей комнате, чувствовал только одно.
Его лето было официально убито. Еще даже не начавшись.
Суббота наступила с неотвратимостью приговора. Утро было серым, словно город заранее надел траур по лету Мирослава. Дождь лениво мазал по стеклу грязные полосы, превращая мир за окном в размытую акварель.
Сумка была собрана еще с вечера. Ольга, его мама, действовала с эффективностью кризисного менеджера: стопка футболок, джинсы, толстовка, спортивный костюм. И отдельной, самой тяжелой стопкой – учебники. Сборник задач по алгебре, пособие по русскому, толстенный талмуд по истории. Этот балласт лежал на дне сумки, придавая ей вес настоящего якоря. Якоря, который должен был на три месяца приковать его к тихой пристани в деревне под названием «Подготовка к экзаменам».
Поездка началась, как и все их последние совместные поездки. С молчания.