– Отношения должны строиться на доверии, взаимном уважении, и целью деятельности должен быть исключительно результат работы согласно вашим командировочным заданиям. В вашем случае это – расширение экспорта и гарантии надёжности работы поставленного оборудования. А в случае рекламаций решать вопросы поставки запчастей и ремонта оперативно.
Северцев мне явно нравился: деловой, простой. Не так часто встретишь человека высокой должности, который говорит твоим языком. Короткое общение с ним вселяло долю оптимизма. Он пожал всем руки и вышел. Сопровождавшие Северцева мужчины выглядели более презентабельно. Очевидно, они не доросли ещё до положения, когда смогли бы себе позволить неформальность.
Я и думать не мог, что уже в декабре встречусь с этим человеком вновь, но уже в другом месте и по другому поводу.
На следующий день шеф привёз новый замок, а Сеня Калинцев поставил его на складскую дверь. Я остался без ключей. Поднявшись в кабинет, я увидел Виктора Расторгуева с забинтованной рукой.
– Что случилось, Виктор Дмитриевич, вражеская пуля? – с шутливым настроем спросил я.
– Если бы. Опять вчера с Семёном грузили мебель в контейнер для отправки шефу в Москву. Вот и придавил упаковкой.
Я не стал выяснять, что за мебель, и так было понятно: Женька Проклов возмущался не зря.
– Значит, у тебя опыта грузчика маловато. Шеф помогал?
– Нет, ему живот мешает, наклониться – это уже не для него, – сказал Расторгуев.
– А я, когда учился в железнодорожном училище, после работы и по выходным на товарной станции мы разгружали вагоны со всякой всячиной. Учителя у нас были хорошие – профессора своего дела. Сначала посылали за водкой, а потом нам, пацанам, самим же приходилось разгружать. Заработок делить нам не доверяли. На других условиях в бригаду не брали. Те, кого такое положение не устраивало, шли разгружать вагоны с углём. Там было без очереди, платили справедливо, но это было очень тяжело, особенно зимой, когда подмороженный уголь сам не хотел вываливаться через люки и его надо было долбить ломом, – поделился опытом я.
– Мне этого не надо было. У нас в Одессе не так холодно, как в Сибири. Да и потом я думал стать актёром. Мои родители были коренные одесситы. Они даже не представляли, чтобы я мог делать такую работу. Они всегда говорили, чтобы я не пихал свои пальцы куда попало и берёг их для игры на гитаре.