Когда она поставила последний подсвечник, дверь придела скрипнула. Эллис обернулась. В дверях стоял мужчина. Высокий, грузный, лет шестидесяти, в мокром от дождя плаще поверх полицейской формы. На голове – фуражка с козырьком, с которого стекала вода. Лицо широкое, обветренное, с тяжелой челюстью и умными, усталыми глазами, которые сразу оценили помещение и ее саму. Шериф. Том Харди, как представился ему отец Дэниел вскользь вчера.
«Миссис Бреннан?» – голос у него был низкий, хрипловатый, как у человека, который много курит или много кричит. И то, и другое казалось вероятным.
«Да», – подтвердила Эллис.
«Том Харди. Шериф». Он не стал протягивать руку, лишь слегка кивнул. «Смотрю, готовитесь к Олдену. Хороший был мужик. Кряжистый. Жаль». Он снял фуражку, вытер лысину платком. «Отец Дэниел говорил, вы теперь у нас смотрителем. После…» Он запнулся, и в его глазах мелькнуло то самое сочувствие, смешанное с неловкостью, которое Эллис видела уже десятки раз. «После вашей беды. Соболезную».
«Спасибо», – ответила Эллис автоматически. Она ждала вопроса. Обычного, глупого вопроса: «Зачем вы вернулись сюда?» Но шериф, похоже, был не из любопытных. Или слишком хорошо воспитан.
«Место у нас тихое, – сказал он, оглядывая придел. – Обычно. Но старые стены. Много чего видели. Иногда…» он помолчал, выбирая слова, «…иногда кажется, что стены помнят. И напоминают». Он посмотрел прямо на нее. «Если что – стучите. Или звоните. Мой номер у Дэниела есть. Не стесняйтесь. Особенно по ночам». В его словах не было намека на галантность. Была простая констатация факта и предложение помощи. И что-то еще… Предупреждение?
«Вы… часто тут бываете? По ночам?» – не удержалась Эллис.
Харди хмыкнул, коротко и сухо. «Иногда. Обход делаю. Особенно после того, как подростки пару лет назад устроили тут свинарник после вечеринки. Да и…» он махнул рукой, «…слухи. Старухи болтают. Говорят, тут призрак монаха бродит, или ангел плачет. Чушь собачья, конечно. Но народ пугается. А испуганные люди – глупые люди. Глупые люди – проблемы для шерифа». Он надел фуражку. «Ладно, не буду мешать. Удачи вам, миссис Бреннан. Держитесь».
Он вышел так же неожиданно, как и появился, оставив после себя запах мокрой шерсти, табака и чего-то еще – решительности? Прагматизма? Эллис осталась стоять у столика с подсвечниками, слушая, как его тяжелые сапоги стучат по каменному полу нефа, удаляясь к выходу. Его слова «стены помнят» отозвались в ней странным эхом. Помнят ли они крик Лизы? Хруст костей? Ее собственный вопль?