«Доброе утро, миссис Бреннан».
Эллис вздрогнула так сильно, что чуть не выронила тряпку. Она резко обернулась. В проходе между скамьями стоял отец Дэниел. Он был в черном плаще, капюшон накинут на голову, с плеч стекала вода. Его лицо казалось еще более осунувшимся и усталым, чем вчера.
«Отец Дэниел… Вы меня напугали».
«Простите», – он снял капюшон, провел рукой по мокрым седым волосам. «Привык двигаться тихо. Как первое утро? Не замерзли?»
«Немного», – призналась Эллис, чувствуя, как дрожь пробегает по спине – теперь уже не только от холода. «Место… студеное».
«Да уж. Вечный холодильник», – он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривой. «Я к вам по делу. Сегодня в десять – похороны Олдена Грира. В приделе Святой Анны. Вы не могли бы проследить, чтобы там было все готово? Скатерть на столик для урны, свечи… я потом сам их зажгу. И чтобы печка там работала. Олден… он был одним из последних старейшин. Людей придет немало, несмотря на погоду».
«Конечно», – кивнула Эллис. Она слышала это имя – Олден Грир. Старый рыбак. Умер от пневмонии, как шептались две женщины у «Харбор Март», где она вчера купила суп и хлеб. «Я все сделаю».
«Спасибо. И…» он замялся, покусывая нижнюю губу. «После вчерашнего… вы ничего? Не слышали? Не чувствовали?»
Вопрос повис в холодном воздухе между ними. Эллис увидела в его глазах не просто вежливый интерес. Там был страх. Настоящий, глубокий страх, который он пытался скрыть под маской заботы.
«Нет», – солгала она быстро, слишком быстро. «Все было тихо. Просто скрипы. Как вы и говорили». Она не хотела выглядеть сумасшедшей в его глазах в свой первый рабочий день. Не хотела давать ему повод пожалеть о своем решении.
Отец Дэниел внимательно посмотрел на нее, будто проверяя правдивость слов. Потом кивнул – с облегчением? С разочарованием? «Хорошо. Очень хорошо. Ладно, я пойду. Много дел». Он повернулся и зашагал прочь, его мокрый плащ шуршал по каменному полу. Шаги быстро затихли в направлении алтаря.
Эллис осталась одна. Слова «Олден Грир» и «похороны» висели в воздухе, добавляя новый слой тяжести к и без того гнетущей атмосфере. Смерть. Она всегда была рядом – сначала по работе, потом в личной трагедии. Теперь – здесь, в этом холодном соборе, она снова напомнила о себе ритуалом прощания.
Она закончила уборку в боковом приделе, стараясь не думать о старике Грире, и направилась в придел Святой Анны – небольшое, полукруглое помещение за алтарем, с собственным крошечным алтарем и несколькими рядами скамей. Здесь было чуть светлее – окна выходили на восток, и серый утренний свет пробивался сильнее. Она включила электрическую печку-тепловентилятор, поставленную в угол – она загудела, испуская слабый поток теплого воздуха. Разложила на маленьком столике темно-бордовую бархатную скатерть. Достала из шкафа в стене высокие белые свечи в тяжелых латунных подсвечниках, расставила их симметрично. Все просто. Механически.