Ириска приуныла. Три года?! И она все еще человек. Значит ли это, что сделать ничего нельзя? Неужели придется приспосабливаться?
Тогда какого черта ее звала? Нет, рано отчаиваться.
– А много таких, как мы? И как ты вообще догадалась, что я кошка?
Фея недолго отвлеклась на драку: старик-гардеробщик оседлал управляющего и, напоминая отчего-то Чапаева, гнал того в бой на официантов. Повар потрусил на кухню за ножами.
– Ты – первая.
– Что? – Ириска не сразу поняла, что, увлеченная сражением, фея, тем не менее, вернулась к разговору.
– Ты первая кошка, которую я встретила с момента своего превращения. А узнала – потому что шефа своего прослушиваю.
– Зачем? – удивилась Ириска. Хотя ее-то какое дело, с другой стороны?
– Чтобы шантажировать, конечно. Как еще одинокой кошке выживать в мире людей? – и она лизнула лапку, которая еще пахла щучьей котлеткой.
Действительно. Ириска согласно кивнула. Без шантажа бедной кошке никак не справиться.
– То есть ты все слышала? – тем не менее, уточнила она. В глубине души она надеялась, что фея ее каким-то другим образом вычислила. С помощью кошачьей интуиции, например. Или кошачьего сердца.
– Именно, – фее пришлось спрятать ногу под стол – до нее докатился один из официантов в переставшей быть ослепительно чистой форме. В зубах у него была половина котлеты. – Если бы я раньше узнала, то уж, между нами, кошками, посоветовала держать рот на замке – людям доверять нельзя.
– Никому? – Ириска невольно покосилась за окно. Где-то там за поворотом ее ждал хозяин. И Аркадий, конечно.
– Никому, – отрезала фея. На этот раз ее голос прозвучал жестко. А в глазах сверкнула кошачья ярость. На мгновение. Было и пропало. И вновь ленивое обманчивое выражение сладкой безмятежности. Но Ириска-то знала – в любой момент фея пустит в ход свои наманикюренные когти с острыми пиками на конце, с прекрасной длиной для царапания разной степени тяжести. – Предупредить тебя я, конечно, не успела. Но на случай, если хватит ума сбежать до того, как шеф позовет санитаров из психушки, я написала записку и передала ее твоему сладкому. Кстати, – протянула она медовым голосом, – не против, если мы с ним познакомимся поближе? Мальчик он богатый. Я богатых люблю. И на мордочку ничего.
Ириска привстала, оперлась о стол, случайно попала лапой в миску со сметаной, но несмотря на несвойственную ей неуклюжесть, угрожающе зарычала. Хотя со стороны, наверное, смешно: вся в сметане и рычит.