Им повезло, считала Полин, что Куракина находилась на особом положении. У нее была не просто своя комната, а гостиная, спальня и каморка для горничной. Кроме того, своя коляска, пара лошадей, кучер, а теперь и целых две служанки. Княгиня Куракина была одной из трех, особо приближенных к Марии Федоровне. Дежурила она, меняясь с другими, по неделе, во время которой должна была находиться в покоях цесаревны неотлучно с малыми перерывами на переодевание и возможность привести себя в порядок. Потом следовали две недели отдыха, но, как уверяла Полин, фрейлина всегда должна быть готова бежать на зов государыни хоть днем, хоть ночью.
С первого дня Зизи поняла, что жизнь в покоях фрейлины станет испытанием. Не из-за работы, ее она не боялась никогда, а как раз потому, что целыми днями приходилось быть на виду, рядом с кучей разного народа, не рассчитывая даже на миг благословенного одиночества.
С какой тоской она вспоминала теперь свое убежище под столом!
Однако Господь оказался милостив к ней и в новом доме.
Однажды в углу небольшой квадратной прихожей, отделявшей комнаты хозяйки от каморки слуг, появился круглый стол. Полин сказала, что Мария Федоровна презентовала фрейлине свой, не подходивший к новой мебели, приобретенной для покоев цесаревны. Размером он был чуть меньше, но для Зизи годился. Тем более что покрыли его почти такой же скатертью – только симпатичнее и новее, чем в приюте. Несколько дней Зизи присматривалась – не заметят ли ее маневра – и однажды, оглядевшись, нырнула в темное нутро.
В самый раз. Теперь ее мышиная норка, личный дом, оазис будет здесь.
Когда Куракина заступала на недельное дежурство, Зизи, уже привыкшая к своим обязанностям, улучала возможность забраться под стол с книжкой и на несколько минут забыть обо всем.
Обживая новое убежище, Зизи притащила из кладовки в конце фрейлинского коридора старый половичок, постелила и сочла, что для уюта сделано достаточно.
Третьего июня тысяча восемьсот восьмидесятого года умерла Мария Александровна, супруга нынешнего императора. К этому дню ее службы минуло без малого четыре месяца, все понемногу наладилось, поэтому, узнав о несчастье, Зизи испугалась, что жизнь снова изменится. Не в лучшую, конечно же, сторону. К Куракиной ее взяли в ту пору, когда весь двор сбился с ног, ухаживая за больной. По этой причине цесаревне Марии Федоровне пришлось «поделиться» своими фрейлинами с императрицей. Вспоминая разговор Куракиной с начальницей воспитательного дома, Зизи наконец поняла его смысл: среди «отданных» на время была и ее хозяйка.