– Имею дело до господина Монтехо, – произнес он.
– Я и есть дон Федерико де Монтехо.
– Тогда прикажите, ваша милость, пропустить меня.
Монтехо сделал знак слугам. Незнакомец вошел в покои испанского кавалера.
– Я зовусь Иваном, ваша милость.
– Просто Иваном? – спросил Монтехо.
– Меня прислал к вам господин Башмаков. Я был взят под караул и проходил по воровскому делу, ещё по измене против великого государя. И ныне я жив токмо по милости господина Башмакова.
– По изменному делу? Так Башмаков твою башку спас, пан Иван?
– Какой я пан? Ванькой всегда звали. Дементий Минич Башмаков молвил, что де гишпанскому кавалеру помощник требуется. А желает тот кавалер видеть атамана Войска Донского! А лучше меня проводника не сыскать. Разина Степана Тимофеича я лично видал. И он знает меня!
– Степана Тимофеича? С чего вора величать с «вичем»?
– Дак не вор он. Он ныне атаман Всевеликого войска Донского. Я же сказал тебе! Да и человек Степан Тимофеич великий. Ибо то великое дело человеков водить. А за ним тысячи идут.
– И ты шел?
– Дак я с давних пор в разбойниках числюсь. Боярскую «милость» помню. За то едва не порешил тогда своего боярина. Заодно с Минкой.
– Что? – Фёдор удивился, услышав имя Минки.
– Сбежал я из холопов моего боярина князя Никиты Одоевского совместно с Минкой Ивановым.
– Так ты знаешь Минку?!
– Мы с ним из одного села. Токмо я чуток младше его. И сбежали мы с ним вместе. И мне Дементий Минич сказал, что ты знавал Минку. Неужто помер он?
– Минка умер у меня на руках. В далёкой стране за морями.
– Вона как! – сказал Иван. – А ведь появись Степан Тимофеич ранее, то Минка никуда не ушел бы с родной стороны.
– Я ведь Минку впервые повстречал сидячи за веслом галеры османской.
– Не повезло брату Минке. Знаю про то. Дак ведь сбежал он с галеры. Такого молодца чепи не сдержат.
– Я тебе, Иван, про Минку после расскажу. А ныне по делу давай.
– Атаман Степан Тимофеич – голова великая. Ныне весь Дон под себя подмял. А тебе надобно в стан его попасть. Так?
– Так.
– В том помогу тебе. Но скажу истину. Врать не стану. Мне дело Степана Тимофеича по душе. То я и Башмакову сказал. До стана доведу, но вредить делу казацкому не стану.
–И Дементий Башмаков отпускает тебя? После таких слов?
– Не отпустил бы, коли бы тебя судьба сюда не забросила. Снесли бы башку на Красной площади. А то и колесовали бы.