– Стало быть судьба, брат Иван.
– Бог мне смерти покуда не даровал, брат гишпанец.
– Да какой я гишпанец? Ныне за русского сойду.
– По-русски гуторишь добре. Али бывал в наших краях?
– То дело давнее. Чего прошлое ворошить?
– Твоя правда. Но как величать тебя? Для Наших мест имя Федерико не шибко подходящее.
– Зови меня Фёдором.
Вотчина боярина Одоевского, апрель, 1670 год.
Фёдор отправился в путь уже на следующий день. Одежду он надел простую неприметную. На этом настоял Иван. По путям шалили многочисленные шайки восставших крестьян и количество разбойников на лесных дорогах стало таким что проезда никому из людей с достатком, купцам или дворянам, не было.
– Коли до атамана добраться желательно, надобно вдвоём ехать.
– Вдвоем? – спросил Башмаков. – Я думал послать с вами отряд драгун.
– Вот вместе ними нас и порешат.
– С чего это? Или это не государевы земли?
– Государевы, – согласился Иван. – Да только дорожка у нас длинная?
– Так, – согласился Башмаков.
– Тогда нет надобности нам с драгунами путешествовать.
– Будь, по-твоему. Но за Фёдора головой мне ответишь.
– Я же обещал.
– Обещание разбойника мало чего стоит.
– Да не меньше чем обещание боярина. Будь в надёже, дьяк. Доведу твоего человека куда надобно.
Дементий Башмаков сам подобрал наряды для посланцев. Штаны из суконной ткани да рубахи из льняного полотна, зипуны32 без ворота из грубого сукна со шнурами, кафтаны ниже колена с застежками встык с длинными рукавами. На головах крестьянские шапки-колпаки, но украшенные узорами.
Ехали они на добротных донских конях и в поводу вели ещё коней, нагруженных поклажей. Было похоже, что небогаты горожане возвертались с торга.
– Скоро места будут опасные, Фёдор.
– Это земли Нижнего. До земель, где крестьяне бунтуют, далече.
– Не скажи, Фёдор. Ныне всюду опасно. А перед нами сельцо Васьково. Слыхал про такое?
– Нет. Откуда? Я сам московский. Батька и дед в стремянном полку государеву службу несли.
– А это сельцо, где мы с Минкой родились. Вотчина князей Одоевских. Про них слыхал?
– Кто на Москве не слыхал? Добрый род. Боярин Никита Одоевский ныне Приказом Казанского дворца ведает.
– Добрый род говоришь? – усмехнулся Иван. – До того добрый что мы с Минкой свои домишки покинули. Я до сих пор по чужим краям скитаюсь. А Минка сгинул далече от родного края. Да и тебя судьба забросила далече от Москвы. А так род добрый. Верёвка плачет по князьке Одоевском.