Часы до рассвета тянулись мучительно медленно. Я лежала без сна, глядя на круглый глаз луны, заглядывающий в окно…
* * *
Проглотив на ходу по бутерброду, мы с Натусей вышли из подъезда. На улице было уже по-летнему тепло, пели птицы, а деревья покрылись молодой листвой, которая весело шелестела, подбадривая заспанных прохожих. Срезав через дворы, мы направились к остановке. Натуся поехала в институт, а я по знакомому маршруту – на встречу со следователем. С безразличием глядя на мелькающие за пыльными окнами троллейбуса дома и скверы, я обдумывала вопросы, которые непременно должна задать Мамедову.
Двухэтажное здание районного отдела милиции серело в окружении молодых тополей и казалось суетливым муравейником. Беспрестанно открывались и закрывались двери, пропуская людей в форме. От обилия погон и красных околышей форменных фуражек закружилась голова. Почти все бывшие папины сослуживцы замолкали, встретившись со мной взглядом, и старались отвернуться или сдержанно кивали в знак соболезнования. Признаться честно, я была им благодарна за такой прохладный прием, новой порции сочувствий я бы не перенесла.
Дежурный долго изучал мой паспорт, прежде чем пропустить. Я поднялась на второй этаж и прошла по узкому длинному коридору к кабинету следователя Мамедова Исмаила Алиевича. Я несколько раз повторила про себя его имя-отчество, написанное на табличке, и все равно, заглянув в кабинет, напрочь забыла, как его зовут.
– Можно?
– Да, Юль, заходи. – Следователь вытащил кипятильник из литровой банки с водой и, стряхнув, положил на подоконник. – Чай будешь? – спросил он и, плеснув кипяток в стакан, бросил в него щепотку заварки из открытой пачки. Похоже, он был чем-то озадачен. Я наблюдала, как, обхватив горячий стакан двумя пальцами, он быстро вернулся за стол.
– Прости, не успел позавтракать, – сказал Мамедов, помешал чай ложкой и принялся наводить порядок на столе, собирая лежавшие на нем папки и бумаги в аккуратную стопку, пока я наблюдала, как кружащиеся в воде чаинки медленно оседают на дно стакана.
– Юль, я знал твоего папу, – наконец начал он. – Работал с ним по нескольким делам. Искренне сочувствую твоей утрате и очень надеюсь, что ты поможешь нам прояснить кое-какие моменты.
– Но я ничего не знаю. Вообще не понимаю, зачем вы меня вызвали.