Микка сполз с дивана. Они вновь прошли через ярко освещенную залу и по длинному узкому коридору. Открывая Кутасову входную дверь в полутемной прихожей, куратор спросил:
– Как кстати вы избавились от бандитов? Надеюсь, обошлось без насилия? Вы должны быть со мной откровенны, я понимаю, что мы только в начале пути и небольшие эксцессы вполне возможны. Тут главное не это, а настрой…
– Человек, который пытался меня завербовать, довольно много знает, – почему-то вышло, что Микка сказал это с обидой. – Он знает о нас, знает, что я на Эрде в качестве наказания, он даже упомянул Всадников, так что этим его было не пронять.
– Безобразие какое… Ну-с, и что же вы сделали?
– Мне пришлось блефовать.
Порфирий Карлович взглядом требовал продолжения.
– И я назвался эмиссаром Странников.
– Хм… оригинально, молодой человек. Хе-хе. Оригинально, – он нахмурил широкий лоб. – Только не заиграйтесь в эти легенды, вы уже не ребенок. А по поводу сего информированного бандита я подам запрос к местным властям, это недопустимая утечка – они должны будут разобраться… А вы, наконец, разберитесь со своей прической! и со шнурками!.. – последнюю фразу Карлович уже бросил Микке в спину, когда тот спускался по лестнице.
Кутасов перевязал шнурок на ботинке, вышел на улицу и поднял глаза к ночному небу. Низкие облака нависали потолком, неровно и рвано подсвечивались городом. Они расползались над ним фиолетовым сливовым повидлом и сыпали на крыши домов, на асфальт, на листву и на разгоряченное лицо Микки едва ощутимые капельки мороси. Он прикрыл глаза. Квартира куратора была набита вещами, как антикварная лавка. И полна разнообразных запахов. Совершенно понятно – один дровяной камин чего стоил… – но один запах, острый запах озона, не мог пройти мимо внимания Микки: он говорил о том, что у дорогого, искреннего нашего-с Порфирия Карловича где-то функционирует нуль-передатчик. И если добраться до него, то Микка сможет связаться с отцом… или даже, может быть, с дядей Румором. При возможности, при случае, стоило первым делом пошарить в кабинете куратора: где-нибудь за книжными шкафами, за ажурной ширмой – раз уж он теперь для всех такой страшный преступник…
– Пацан, закурить есть?
Кутасов вздохнул и медленно повернул голову. Видимо, он посмотрел на вопрошающего подходящим случаю взглядом: тот махнул рукой, спрятал лицо в поднятый воротник кожанки и побежал по мокрому асфальту дальше и мимо.