– Да, у меня время… – парень был приятный, компанейский, но Микке не хотелось никуда плестись, и вообще, настроение было неподходящим.
– Кафешка тут же – на втором этаже корпуса, – сисадмин ткнул пальцем вниз. – Захочешь, мимо не пройдешь. Или ты семейный?
– Я семейный, – ухватился Кутасов за предлог. По легенде, как раз так и было. – Предупредить надо. А в следующий раз – обязательно.
– Ты идешь, Вадик? – спросила девушка Женя, оборачиваясь с прохода.
– Эй, дамы! – кинул парень клич в значительно опустевший зал и понизил голос. – Кто видел, Маратович еще здесь?
– Да, здесь, – откликнулась одна из задержавшихся телефонисток.
– Чего это он?.. Мне последнему уходить надо, – объяснил Вадик Кутасову, – Я ко всему прочему еще и безопасник. Ну ничего, Софочка не сдаст – свинья не съест.
Распашные двери в зал разом открылись. Вошла девушка. Узкое бледное лицо, острый носик, палевые локоны спиралек по всей голове. Одета в свитер или, скорее, вязаное платье, состоящее сплошь из дырочек, поверх – мешковатая куртка с невообразимой оранжевой подкладкой. Узкая юбка, едва торчащая из-под свитера, и голые белые ноги.
Девушка остановилась и устало осмотрела помещение. Глаза равнодушно скользнули по замершему Микке. За ней из дверей вышел охранник, ростом девица, вместе с копной своих кудряшек, оказалась ему едва под мышку.
– Вам сюда, барышня, – указал бугай на кабинет Арлазарова.
– А ничего фемина, – сказал сисадмин одобрительно, когда девушка вошла в вишневую дверь. – Ножки, губки… Ладно, Митя, увидимся! – я линяю…
Кутасов медлительно, шаг за шагом, спустился по лестнице, забрал куртку и вышел на институтское крыльцо. Здесь было все то же. Так же, как и несколько часов назад, днем, накрапывал мелкий дождик, кругом, и на дороге и на тротуаре, стояли лужи: машины проезжали, разбрасывая воду с громким шумом, но улица теперь выглядела как-то иначе. Микка разом увидел, что вдоль асфальтовой дорожки росли пышные кусты сирени, под ними – густая трава, да и вообще, улица была очень зеленой и воздух, для такого большого постиндустриального города, оказался необычайно свеж и приятно бодрил. Ему впервые в Москве стало хорошо и даже почти радостно на душе… Кутасову вдруг захотелось, чтобы та девушка с дурацкими спиральками на голове оказалась из таких же, как он… Или нет? Лучше, наверное, не надо. Однако наступил вечер, и нужно было ехать к куратору. Микка улыбнулся и направился в сторону проспекта.