– Не скучай, Иона! Мы на пары и обратно! Сходи тоже как-нибудь, целуем! – я грел на древнекарфагенской кухне сваренный принцессой своего без пяти минут бывшего товарища по жилплощади суп, вываленный в чашку. Посмотрел из-за сбитого дверного косяка в коридор и крикнул вдогонку, прямо в спины их плащей, галдящим эхом в парадную:
– Как наливать разрешат, так приду! – но мой летящий вдоль этажей со сколотой плиткой вопль столкнулся о невесту Егорика, поднимающуюся по лестнице с цокотом каблуков – не нужно быть медиумом, чтобы расслышать в этом приближающемся звуке великий габарит сучьего недовольства.
До этого – около часа назад – дружище заехал за последним баулом вещей, но суетился из-за неловкости перед моими двумя новыми соседками:
– Вы что, Иона, спите все втроём прямо в одной кровати? Моя ж пустая остаётся! – спрашивал меня он, мужчинка, что едва старше меня, но намного усидчивее: и по учёбе, и в прочей занятости. Но в чём-то всё ещё не обтёрший рот от материнского молока, а ещё носящий подштанники вплоть до апреля.
– А твоя кровать будет гостевая, приятель, – отвечал с лисим прищуром ему я, пока перекладывал формы со льдом по нужным уголкам морозильника – это чтобы тот вышел прозрачным, презентабельным и без застывших пузырей воздуха внутри; полости должны быть заморожены равномерно. Ну, насколько позволяют бытовые условия нашей кухни: раскатывающаяся громом микроволновка с моим супом – как и холодильник – выглядели смертельно уставшими; будто пережили Леонида при Фермопилах или эпидемию крысиной чумы, зарывшись в катакомбах под Пер-Лашезом в груду черепов, а после материализовавшись между стен хрущёвки нашего района – причём, не самого стыдного, аж в 15 минутах от центра. Не Спарта, не Париж, но тоже ничего так: у нас, бывает, и младенцы летают с высотных балконов, и ménage à trois не по графику имеется – особенно на обжитой мной квартире. Tout compris.
У меня были планы на лёд этим вечером – и я бы не хотел ничего срывать.
Формочки с нижней полки нам оставил в качестве подарка Егорик; мы долго обнимались на прощание, а в подъезде – не поздоровавшись – стояла его избранница. Царапала облезшую краску с блеклых стен, дожидаясь проклятого суженного с остатками позабытых на нашей квартире шмоток – та вернулась из величавой заокеанской страны под звёздным флагом.