Собственно, поэтому, перспектива ехать в это волчье логово была не особо притягательна. Хотелось прямо сейчас выкинуть эту штуку в снег и поскорее помчаться по своим делам, как можно скорее забыть об этом разговоре. Но вилка возможностей получалась не сильно хорошая. Наверняка старик уже предупредил этого самого Беса о том, что передаст эту штуку со мной. А если не передам, то значить это может только две вещи. Либо потерял, либо скрысил и другие варианты таким человеком, мутный образ которого уже рисовался в моей голове, не рассматривались. И оба могут стоить мне головы. Если не всем родным. На что же решил меня подписать этот смешной мужичок в клетчатом свитере? Тем интереснее, на что меня решил подписать дядька? В тот момент я в очередной раз пожалел о том, что из нашего обихода навсегда ушли сотовые телефоны.
Центральный рынок встретил меня своей обыкновенной суетой, перед входом в само здание, где торговали самые богатые или лояльные челноки столпились люди попроще. Через мост на КПП вяло текли люди в обе стороны, а у музейного комплекса по своему обыкновению устроили ярмарку ненцы. Раньше они всегда приезжали сюда. Катали на нартах не привыкших к такой экзотике горожан и продавали всякие поделки из косточек. Сейчас их товар стал в угоду времени более практичным.
Пока раскладывался и обустраивался, заметил, как какой-то парень лет 14, тащивший здоровенный ящик, споткнулся о кем-то брошенную чурку и упал. Ящик прокатился по льду ещё метров пять, пока наконец-то не упёрся в каменный остов бордюра. На лице явно читалось клеймо. Это раб с Комбината. Накалённым до красна гвоздём на чумазой моське кто-то вывел буквы «ЛК», почти во всю щёку. Хоть в Центре и не позволяли торговать людьми, никто не запрещал приходить сюда со своими рабами.
– Щенок! – посыпался град ругательств, к распластавшемуся на снегу подростку подбежал здоровый лось, лет тридцать на вид – Я тебя на цепь посажу! Ты мне за две жизни не отработаешь, если хоть одна бутылка побилась!
Посыпался град ударов, крики и плач. Надсмотрщик не гнушался к кулакам добавлять сильные пинки. Один раз засадил ботинком так, что пацан скрутился в позу эмбриона и тихо завыл. Похоже, что мужик и сам понял, что ещё одна серия таких уроков приведёт к понижению работоспособности, достал из рюкзака тонкую деревянную палку, принялся резко и часто стукать по конечностям, призывая «Мелкого гандона» встать и продолжать работать. Отнимающиеся руки и ноги скользили на льду, учитывая в каком отвратительном состоянии была одежда, они уже почти не слушались маленького раба. Наконец он встал и под крики и редкие удары палкой, настолько быстро, насколько вообще мог, поплёлся к ящику.