Казалось бы, мало ли в мире сумасшедших, особенно тогда, когда произошёл ни много, ни мало – конец света? Мы вот, хоть и смирились, но всё равно с ума потихоньку сходим. Вроде и так, но интересная получилась закономерность. Почти все, кто ходил помародёрстовать в аэропорт назад не возвращались, а через несколько месяцев даже близко к нему было не подъехать.
Я был уже совсем рядом. Снежная тропа, как назло, извивалась всё ближе и ближе к этому проклятому месту. Похоже, что пристяжь самого Сатаны прокладывала этот путь, чтобы заманить случайного странника в когтистые лапы зверя. Всё было как-то не так, как то неправильно и хотя деревья росли как всегда снизу вверх, а снег падал сверху вниз, нечто тонкое и неуловимое не давало до конца отвлечься от этой тревожной мысли, сконцентрироваться на дороге и не заставлять себя смотреть строго прямо, чтобы лишний раз не обернуться в сторону этой зловещей, кошмарной цитадели. По рукаву ненавязчиво пробежала когтистая ледяная рука, упрашивающая и почти заставляющая свернуть направо. Приходилось прикладывать немалое усилие воли, чтобы не повернуть снегоход прямо в пасть этому левиафану.
На лбу выступили капли пота, мысль, заслоняющая весь горизонт сознания, крепко вцепилась в мой разум. Казалось, что нечто сжимает мой мозг и причиняет ему невероятную боль. Рука то и дело неуверенно дёргалась, чтобы развернуться. Пришлось собрать всю свою волю, всю свою силу, но не дать самому себе изменить этот курс. Выбранный путь уже не играл роли, но ещё можно было пройти его и выжить, или остаться тут и сгинуть, как многие до меня. Я медленно начал считать в своей голове от одного до десяти. Хватка потихоньку ослабла и отступила. Бой был выигран.
Обычно рука не дотягивалась так далеко. Хоть дорога и не считалась безопасной, тем не менее иногда ей пользовались, чтобы срезать большой крюк. Да, жаловались на головную боль и озноб, который ещё не отпускал несколько часов, но такого прихода не описывал ещё никто… Похоже, что неуловимое глазом психическое поле начало расползаться в стороны. Как я тогда смог выжить? Челноки с других участков даже и минуты не могли выдержать под давлением силы. Мозг больно пульсировал, но в целом, самочувствие потихоньку улучшалось.
Наконец за сплошными снежными барханами начали виднеться огни города. Это была комендатура, где караул пропускал и выпускал людей из города. Из верхнего окна на третьем этаже несколько раз мигнул мощный фонарь, я остановился и повторил сигнал фарой. Следующий сигнал приказывал подъехать к КПП и заглушить двигатель. У самопального шлагбаума на месте подпрыгивал один из центровиков, потирая ладони в толстых перчатках и тем не менее, не сводя с меня взгляда. На плече висел АКСУ, ровно в таком положении, чтобы в случае чего схватить его и дать очередь по груди. Моей груди. С самого начала к Костику прибилось много хороших парней, это не считая ментов, бывших его подчинёнными и не забивших на общественный долг ПОСЛЕ. Вместе они тогда смогли отразить сильную атаку, бывшая Администрация претендовала на первенство в управлении (читай во власти) на временно не подчиняющихся Федеральным законам территории. Народу с ними было тогда много, даже по самым реалистичным рассказам, под три сотни. Мужиков заманивали кто чем, кто деньгами или другими материальными благами, а кого – тупо возможностью диктовать свои условия менее сознательным согражданам. Обещали власть и власть настоящую – животную, более присущую стае обезьян, а не нормальному человеку. Костик ещё тогда просёк весь хрен до копейки и недолго думая организовал Совет. Проведя важные для легитимности новой власти мероприятия, он немедленно выставил против Областников около сотни парней в ментовском камуфляже и броне. Бойня, как говорят, была знатная. Две сотни человек тогда положили. С тех пор до второй войны таких крупных разборок в городе не было.