– Медвежат, говоришь? Боже, где он таких берет? Я теперь тоже хочу кого-нибудь, кто будет носить мне печенье и смотреть с обожанием.
– А ты как? – Алина потянулась, вода мягко плеснула. – Что у тебя нового? Как твой этот… как его? Брутальный стоматолог?
– Ммм… он оказался женат. Но это не мешает ему писать мне, что скучает.
– Классика. А ты?
– А я удалила его номер и пошла покупать себе новые туфли. Белые, с золотой пряжкой. Для особых случаев. Например – чтобы прийти и унизить всех бывших.
Алина рассмеялась, мягко, чуть лениво.
– Ты, как всегда, прекрасна.
– Я знаю, дорогая. А ты?
– Я… почти тоже. Знаешь, странное ощущение. Вроде бы тяжело. Но интересно. Словно я впервые за долгое время там, где должна быть. Пусть и не уверена, как это выдержать.
– Али, ты выдержишь. Ты всегда выдерживаешь. А потом еще и светишься, будто не в аду побывала, а на Мальдивах.
– Хм. Я бы не отказалась от Мальдив. Или хотя бы от выходного.
– О, давай! Устроим себе маленький шопинг-тур на выходных? – Я бронирую ресторан, ты выгуливаешь свои новые шпильки. Откроем сезон любви и устриц!
– Уговорила. Только не устрицы. Лучше эклеры. Ванильные.
– Договорились. Только обещай, что не будешь думать об этом Артеме хотя бы в субботу.
– Не обещаю, – тихо сказала Алина. – Но попробую.
Они еще немного посмеялись, потом простились, и Алина осталась одна в тихой воде, где все было мягким, плавным и беззащитным. Впервые за день – без взгляда, без напряжения. Только она, пар, свеча. И сердце, которое стучало тише, но все еще неравномерно – где-то между памятью о прикосновении и предчувствием будущего.
Глава 10.
18 сентября, четверг.
– Артем Владимирович опять в своем бункере, – театральным шепотом выдала Марина, склоняясь к Алине, будто делилась военной тайной. – Утро только началось, а он уже наверняка кого-то виртуозно распял через почту.
Алина лишь слегка приподняла уголки губ. У нее было достаточно дел, чтобы не поддаваться офисным страхам – но каждый раз, когда кто-то произносил «Артем Владимирович», будто невидимая струна натягивалась внутри.
С самого первого дня он держал ее на дистанции. Ни улыбки. Ни вопроса. Ни одобрения. Только короткие замечания и взгляд – точно скальпель. Отделить. Отрезать. Протестировать.
Обычно он наверху – вне суеты. Почти не появляется в общем пространстве. Но в тот день