Не потому что глупа. А потому что ей хочется принадлежать. Быть нужной. Быть с кем-то.
––
А потом – диссоциация.
На физическом уровне:
– ощущение между ног, которое непонятное, но почему-то возбуждающее, и это пугает;
– лёгкая тошнота;
– отдаление от тела, как будто смотришь на себя сверху;
– после – усталость и вялость, как после болезни.
На эмоциональном уровне:
– стыд, но без языка – просто жар внутри;
– страх, что если скажешь, то тебя накажут;
удивление, что в тайне может быть что-то неприятное;
и невыносимое одиночество, потому что ни с кем об этом нельзя.
––
На экране симуляции загорается надпись:
"Когда такие прикосновения случаются слишком рано, психика расщепляется."
––
Взрослая Ева не может вмешаться – симуляция не позволяет.
Но она чувствует всё сразу:
– злость
– жалость
– стыд
– ужас
– сожаление
– странную, тошнотворную нежность к девочке, которая тогда хотела быть любимой
И это – самое страшное.
– Прости, – шепчет она, и слова летят сквозь время.
– Ты не виновата. Ты не извращённая. Ты – просто хотела, чтобы тебя держали за руку.
И в этот момент девочка смотрит на неё через экран.
Первый взгляд. Прямой.
Не с укором. С вопросом:
– Я теперь плохая?
Она хочет сказать «нет».
Она хочет сказать «ты ни в чём не виновата».
Она хочет обнять.
Хочет стереть.
Хочет закричать.
Но все эти желания – из настоящего, а та девочка осталась в прошлом, где никакая взрослость уже не дотянется.
– Ты просто была одна, – говорит Ева.
– И хотела, чтобы тебя выбрали.
Слова падают в тишину, как камешек в глубокую воду.
Но круги пошли не на поверхности, а внутрь.
Через годы. Через отношения. Через чужие прикосновения.
Через тех, кто потом скажет:
«Ты странно реагируешь»
«Ты не умеешь расслабиться»
«Ты будто не здесь»
Девочка исчезает.
Сцена растворяется.
Симуляция делает перемещение.
«Скрытая память активирована. Симуляция фиксирует эмоциональный резонанс»
(время: настоящее. день. обычная квартира. несимулированная реальность)
Чай остыл.
Рука на бедре.
Мужчина рядом. Он близкий. Добрый. Настоящий.
Но Ева не здесь.
"Я знаю, почему мне невыносимо".
"Я знаю, откуда это.
Знаю, что меня трогали тогда, когда я ещё не знала, что у меня есть границы."
Он целует её в висок.
"Я знаю, что он – не она.
Что он – не тогда.
Что сейчас – безопасно.
Но моё тело думает иначе."
И вот эта тишина – не провал, не застывание.