Глава 2: Архитектура Кошмаров
Тьма. Не просто отсутствие света, а нечто плотное, вязкое, как смола, затягивающая в себя. Айзек падал. Но это было не падение вниз, подчиненное гравитации. Он падал в сторону. В пространство, где понятия "верх" и "низ" потеряли всякий смысл, где геометрия была издевательством над разумом.
Сначала – только ощущение движения, стремительного, неконтролируемого, сквозь липкую, дышащую темноту. Потом – звуки. Вернее, не звуки, а вибрации, пронизывающие кости, зубы, самую сердцевину сознания. Низкий, пульсирующий гул, как биение сердца спящего гиганта. И шепот. Мириады голосов, сливающихся в один безумный хор. Они не говорили на каком-либо языке – они воплощали смысл прямо в его мозг, жгли его кислотой чуждых понятий. Цтугг… Йог-Сотот… Р'льех… Врата… Пробуждение…
Затем появились огни. Вернее, не огни, а сгустки боли. Они вспыхивали в темноте, не освещая ничего, лишь подчеркивая чудовищные очертания. Стены? Нет. Стены предполагали плоскость, порядок. Здесь же были… структуры. Гигантские, циклопические нагромождения углов, которые не могли существовать в трехмерном пространстве. Они извивались, перетекали друг в друга, как внутренности бесконечно огромного существа. Башни, скрученные в спирали, нарушающие все законы перспективы. Арки, ведущие в никуда и одновременно во все точки сразу. Камень? Металл? Нечто иное, холодное и скользкое на ощупь, если бы он мог его коснуться. Это был город. Город безумия.
И он падал сквозь него. Сквозь бесконечные лабиринты невозможной архитектуры. Тени скользили по стенам-не-стенам – длинные, многосуставчатые, движущиеся рывками, словно старые пленки. Они не обращали на него внимания. Пока.
Чувство присутствия нарастало, как давление на барабанные перепонки при погружении в бездну. Оно исходило не откуда-то конкретно, а отовсюду. От самой ткани этого кошмарного пространства. Оно было древним. Древнее гор, древнее звезд. Оно было пространством. И оно спало. Не сном смертного, а великим, тягучим забытьем, длящимся эоны. Но сон этот был беспокойным. В нем шевелились сны – огромные, бесформенные, наполненные холодным, нечеловеческим разумом. Айзек ощущал их массу, их тяжесть где-то в темноте за пределами города. Существа, для которых космос был океаном, а галактики – песчинками. Йит? Имя пронеслось в шепоте, обжигая мозг.