3 февраля 1990 года. Аличе, зевнув, извлекла из рюкзака дневник и принялась сверять номера страниц антологии с отрывком из Пиранделло, который ей предстояло изучить. Затем достала тетрадь для заметок и, прежде чем открыть книгу, немного поразглядывала обложку, украшенную бабочками самых разных форм и расцветок. Бабочек она любила с детства – с тех пор как тетя Ирен подарила ей крохотную подвеску с пестрыми эмалевыми крылышками. Хотя прошло уже двенадцать лет, Аличе то и дело вспоминала тетю, хотела снова увидеть ее, но желание это так и не сбылось. Когда Аличе расспрашивала о ней, мать резко отвечала, что, если учесть, насколько далеко Ирен живет, вряд она вернется в Полицци. Да и поговорить им удалось лишь однажды – декабрьским вечером, четыре года назад. Аличе тогда только перешла в старшую школу и была занята репетициями рождественской постановки по мотивам «Волшебника страны Оз». Поначалу она ужасно обрадовалась, что из всех учеников выбрали именно ее: когда еще выпадет такой шанс? Но потом все пошло наперекосяк.
Ирен звонила поздравить ее с днем рождения. Аличе была дома одна, так что они смогли поболтать. Этот разговор остался в ее памяти, словно фильм, который можно смотреть снова и снова. И не случайно, поскольку в тот вечер она открылась тете, поведав о чудовищной несправедливости: ей дали роль Страшилы! А ведь она так хотела сыграть если не Дороти, то хотя бы Добрую Волшебницу Севера! Просто кошмар: выставлять себя всем на потеху в облике пугала, набитого соломой! За четырнадцать лет Аличе пережила уже немало обид – равнодушие одноклассников, бесправие в семье, – но сейчас ей пришлось столкнуться с самым горьким разочарованием. Излив душу, она призналась, что ненавидит эту новую школу, не имеющую ни малейшего отношения к тому, чем она на самом деле хочет заниматься, к ее сокровенным мечтам. Конечно, тетя Ирен была ей едва знакома, однако в единственную их встречу она показалась Аличе невероятно доброй, понимающей и великодушной: такой женщине вполне естественно открыть сердце.
– Мечты есть у всех, но лишь немногие хранят их в тайне, надеясь, как и мы, что они сбудутся, – ответила тетя. И едва слышно добавила: – «Тем, кто видит сны наяву, открыто многое, что ускользает от тех, кто грезит лишь ночью во сне»