Глава Первая: Отзвук Сабли и Первый Туман
Последнее, что ощутил Артемий – это ледяной удар татарской сабли в спину, да крик мальчишки, которого он оттолкнул в сторону, под удар. Потом – не боль, а странная легкость, словно он сбросил тяжкие латы, под которыми служил десяток лет. Открыл глаза – и обомлел.
Он стоял. Нет, не стоял – парил над полем недавней сечи. Внизу, в кровавой грязи, лежало его тело, лицом вниз, в разорванном кафтане. Странно, не страшно. Рядом метались стрельцы, отбиваясь от наседавших всадников, кричали раненые. Звуки доносились словно сквозь толщу воды – приглушенные, далекие. Артемий попытался крикнуть своим – голос пропал в пустоте. Он протянул руку – и увидел ее: полупрозрачную, дрожащую, как воздух над жаром. На ней не было ни кольчуги, ни привычной мозоли от рукояти сабли.
«Так вот она какая, смерть…» – пронеслось в сознании, лишенном теперь груза плоти. Но покоя не было. Вместо него – странное тяготение вверх, словно могучий поток подхватил его и понес куда-то в свинцово-серое небо, нависшее над полем. Земля стремительно уменьшалась, крики затихали, заменяясь нарастающим гулом – гулом ветра? Голосов? Воспоминаний?
«Куда?» – растерянно подумал Артемий. Страха еще не было, лишь острая, ледяная ясность. Он видел себя со стороны: вот он, молодой сотник, гордо принимает похвалу воеводы; вот он в гневе бьет кулаком слугу за разлитое вино; вот он с презрением отворачивается от нищего старца; вот он, тайком от всех, опускает в руку слепого ветерана свой последний алтын; вот он, сгорая от стыда, кланяется в ноги обиженному им старику… Картины мелькали, яркие, как пожар, сменяя друг друга с огромной скоростью, каждая тянула его к себе, пытаясь удержать.
Это был не туман. Это был Ви́хрь. Вихрь из всего, чем он был, что сделал, что чувствовал. Радость, гнев, гордость, милость, стыд – все смешалось в разноцветном, бурлящем водовороте, затягивающем в бездну забытья. Артемий закричал беззвучно, пытаясь выплыть, найти опору. Но опоры не было. Только хаос его собственной, неочищенной жизни.
И тут в центре вихря вспыхнул Свет. Не ослепляющий, не жгучий, а ясный, твердый, как луч солнца сквозь грозовую тучу. Он рассекал пелену воспоминаний, указывая единственный путь – вверх, сквозь сумрак. В Свете угадывалась фигура. Не ангел с нежным ликом из икон, а