Наташа перевернулась на бок, спиной к Дмитрию, к его ровному, гарантированному сну. Она подтянула одеяло, машинально приняв рекомендованную позу для комфорта. Синяя цифра 84.3 светилась в темноте, отражаясь в стекле очков на тумбочке. Не наказание. Не награда. Просто констатация текущего состояния системы «Наташа Волкова». Системы, которая только что прошла процедуру «Оптимальная Близость» и получила химическую коррекцию за непредусмотренные эмоциональные издержки.
Она закрыла глаза. Гул Системы в голове теперь звучал громче, заполняя пространство, где еще минуту назад бушевала пустота. Он был успокаивающим. Убаюкивающим. Он обещал забвение. Она погружалась в него, как в теплую, вязкую смолу. Последней мыслью перед тем, как сознание отключилось под действием приглушающих химикатов и собственного истощения, было: они даже мою тоску украли. Оставили только цифру. Только гул. Только… оптимальную пустоту. И эта мысль тоже растворилась в накатывающей химической волне безразличия, оставив лишь ровную поверхность искусственного сна.
Глава 8: Дочь и рыжий кот
Воскресный вечер завершался плавно, как предписывал Оптимальный Путь. Квартира утопала в приглушенных тонах «вечернего релакса» – свет умных ламп сменился на глубокий индиго, воздух наполнился едва уловимым ароматом лаванды и валерианы, генерируемым климат-системой. Дмитрий в своем кресле погружался в «оптимальное премедитативное состояние», его глаза были закрыты, лицо абсолютно бесстрастно, дыхание замедлено до рекомендованных 6 вдохов в минуту. Артем в своей комнате выполнял финальный «когнитивный калибровочный модуль» – набор беззвучных упражнений на планшете, синхронизирующих нейронные паттерны перед сном. Безупречный алгоритм семьи работал без сбоев.
Наташа сидела на диване, пытаясь сосредоточиться на проекте «Зоны Релаксации» в своих очках «Видение». Виртуальная зелень струилась перед глазами, плавные линии скамеек радовали глаз, виртуальный ручей журчал с предсказуемым успокаивающим ритмом. Но синяя цифра 84.3 мерцала навязчиво, а внутри все еще гудело от вчерашней «Оптимальной Близости» и химически приглушенной пустоты после нее. Ее собственные мысли были вялыми, словно плывущими сквозь густой сироп – остаточное действие вечерней «корректирующей» дозы нанороботов, стабилизировавших ее после стресса интимной процедуры. Она чувствовала себя вымытой, вытертой насухо, лишенной даже острых углов собственной тоски.