Увидев, что больше здесь делать нечего, Башкирова развернулась, сделала несколько шагов и направилась к тому месту, где Петька припарковал свой джип. По дороге она обернулась, окинула взглядом Итальянскую, и ей вдруг показалось, что эту маленькую улицу охватила глубокая печаль, точно она скорбела о только что произошедшем несчастье. Было пасмурно, тускло и как-то зябко. По мостовой катилась серая прозрачная дымка. Погруженные в туман двухэтажки казались какими-то блеклыми и контурными и больше походили на площадные декорации в средневековом балаганчике. Казалось, что вот-вот – и из-за угла выбежит напудренный Пьеро и споет свою печальную арию, а какое-нибудь окно вспыхнет светом, откроется, и из него прямо на мостовую в припадке безумия выбросится Коломбина.
От этой тоскливой картины, но все-таки больше от мыслей, Башкирова сплюнула прямо на мостовую, резко открыла дверцу Петькиного джипа и снова села на заднее сиденье. Машина тронулась и, разбрызгивая весеннюю грязь, отправилась в путь, оставляя позади Итальянскую улицу с ее малоэтажным раем и пресловутой «Форнариной». Через десять минут они уже покинули старый город и мчались по центральной улице. Петька неистово рулил, точно за ним гналась стая бандитов, а Башкирова молчала, изредка рассеянно поглядывая на мелькавший за окном бесцветный городской пейзаж.
– О чем задумалась, тетя Аня? – спросил Петька.
– Петь, тебе что нужно от женщины: душу или тело?
Последовала долгая пауза, в течение которой можно было выпить чашечку кофе или выкурить сигарету.
– А я не знаю, я никогда об этом не думал, – наконец-то выдал судмедэксперт. – И потом, тетя Аня, на кой черт тебе нужна эта душа? Ты же в нее все равно не веришь! Ты у нас материалист, социал-реалист и по совместительству еще и сыщица по особо волшебным делам.
– Да-с, Петр Александрович, Смольных вы не кончали-с, – вздохнула Башкирова.
– Куда уж нам!
– Знаешь, – как ни в чем не бывало, продолжала Башкирова, – этот косящий под итальянца Пьетро Анточи не виноват. Он эстет, бабник, плут, и правый глаз у него горит и расширяется, словно ему двадцать, а не пятьдесят. Здесь что-то другое, Петька.
– Не горюй, тетя Аня, – весело сказал Петька. – Сейчас приедем, вскроем трупики, проверим винишко на содержание ядов, быстро заведем дельце, скоренько его закроем, а потом айда праздновать!