Я долго собиралась с мыслями, чтобы ответить на полученное предложение. Я испытывала огромное чувство вины, что покидаю лабораторию, которая меня воспитала, совершенно забывая о том, что на самом деле я тоже сделала для этой лаборатории уже немало.
Я собралась с силами. Решение было принято окончательно и бесповоротно. Было очень страшно, что из-за всей этой истории я могу не защитить диплом. Что моя карьера может быть загублена еще даже до того, как я выпущусь из университета. Что я больше не смогу устроиться ни в одну хорошую лабораторию по своей специальности.
«Добрый день! К сожалению, я вынуждена отказаться от должности аспиранта. Я очень благодарна лаборатории за все, что она мне дала, но по состоянию здоровья мне придется на время перестать работать…» Я нажала кнопку «Отправить».
Уже на следующее утро я получила ответ. На меня обрушилась лавина гнева. Голова у меня кружилась. Внутри себя я понимала, что поступила правильно, но столько обвинений в мою сторону непроизвольно заставляли меня чувствовать себя виноватой. Все было кончено. После нового года я больше не вышла в лабораторию.
Депрессия
Я лежу под одеялом и не двигаюсь. Мне больше не больно, не страшно, мне никак. Днем я все больше в полудреме, вечером и часть ночи я смотрю в экран. Далеко не всегда в нем что-то есть.
«Тебе надо меньше смотреть сериалов, тогда ты сможешь уснуть», – так говорили мне родители. На самом деле я часто открывала страницу с сериалом, но не включала его. Просто лежала. Внутри все серое. Снаружи все серое. Все кончено, моей карьеры больше нет. Но мне все равно. Абсолютно. Бесповоротно.
Мы договорились с моими руководителями, что диплом я защищу по материалам, которые были наработаны за лето. Благо их хватало на несколько дипломов. Я переживала, что мне могут не поставить пятерку, и тогда слетит мой красный диплом, но это все было так далеко впереди. Так нереально.
Я ничего не помню про несколько месяцев после того, как отказалась принять предложение об аспирантуре. Там не было боли, там было лишь серое месиво. Даже когда я спала, я как будто не погружалась в сон окончательно. Когда бодрствовала – как будто не могла проснуться до конца.
Наверное, я с кем-то общалась в это время, но я удачно маскировалась, никому не рассказывая о том, что именно со мной происходит. Родители списывали мое состояние на то, что я совсем не отдохнула летом, да и осень была тяжелой. Во всяком случае, тревогу, что со мной что-то не так, никто вокруг не бил.