Кольца сплелись вкруг головы, соединились прядями – просто так не сорвёшь, не отцепишь. А заместо косы, отрады девичьей, собрала Беляна неправедный хвост, лишая меня оберега перед подземным царством.
– Отдай мне, девонька, обручье с руки, что подарил тебе суженый.
– Её суженый – Некрас! – не сдержалась сестра, ломая древнее таинство.
– Нет у девы иной судьбы, кроме как услужить богам, – зыркнула на неё Беляна. – Что начертано в грамоте берестяной, от рожденья дарованной Огнеславе, то и сбудется рез за резом, будь то жизнь простая крестьянская или жаркая любовь до смертушки.
Я улыбнулась её словам и протянула обручье – переплетенье серебряных нитей, украшенных калаигом. Ведунья ловко подхватила добычу и укрепила обручьем хвост.
– Тридцать третье кольцо, серебряное. Им обменяешься с женихом, когда скинет своё с хвоста. Скройся, дитятко, под покрывалом, никому не открой лица, не говори ни с кем до заката и запретных плодов не вкушай.
На серебряный поднос посыпались яблоки, моя пища и питье до самой ночи, самой жаркой, последней ночи под звенящей луной.
Покрывало заслонило меня от света, укрыло от причитаний родни, от рыданий и завываний сестрицы. Стало труднее дышать, но это ничего, можно вытерпеть. Ради медвяных глаз и кудрей цвета светлого золота.
«Уже скоро, – беззвучно шептала я, прикрывая губы ладонями. – Я приду, свет мой ясный, дождись меня…»
Будто бы год смотали на шустрое веретено, выдёргивая нить из кудели. Вспомнилась прошлая осень, солнечная, тёплая, такая прозрачная, точно сотканная из паутины. Клюква в болоте сияла, что лалы, ярко горела на солнце. Подосиновики алели среди белого мха, опята заманивали всё дальше в лес.
Тёплый был сентябрь да щедрый, баловал дарами нерадивых девиц. В лес мы трое сбежали за ягодой, чтоб добавить кислоты в заготовки капусты, которой нарубили уже до хруста. Да кто ж устоит пред такими грибами, что сами просятся в руки!
Сестра набрала два лукошка кислой вызревшей ягоды, а подруга её, Аглашка, хвасталась возком рыжих опят. Я же всё глядела в небесную синь и пыталась сдуть облака, будто пену с хмельного кваса.
– Лава! – смешливо позвала сестра. – Огнеслава, хватит мечтать! На вечёрках поворожим на парней, на осенний дым да родниковую воду. Стыдно возвращаться с пустой корзинкой!
– А что ей гадать-ворожить? – надула губы Аглашка. – С Некрасом повязана, Некрасу обещана. Ей ли искать лучшей доли? Что с грибами, что без – всё равно ему люба, на других и смотреть не хочет.