Как земной парень оказался записан в этот конкурс, разбираться уже не стали. Записали, и ладно. Земля, с ее исчерпанными недрами, не могла позволить себе споры с тем, кто обеспечивает ее полезными ископаемыми. И когда Макс прибыл на место назначения, Гроссман объявил, что готов оплатить полное обучение мальчика и помочь со стажировкой в самом Концерне. В консульстве Земли поняли, что Звонарева они больше не увидят.
Остаться наедине с нервным подростком мой дед не рискнул, поэтому упросил декана «Эриды» продлить мои каникулы. Тетка поскрипела зубами, ссылаясь на нарушение всех предписаний школы, но под давлением Гроссмана согласилась. Все соглашались. И я тоже.
На целых шестьдесят дней мы с Максом снова почувствовали себя детьми. Странности характера сближают, и к концу летних каникул каждый из нас обрел настоящего друга. Сначала парнишку смущал возраст новообретенной подружки, но я знала, как заставить относиться ко мне как к равной. И вскоре он перестал чувствовать разницу. Единственное, что его бесило – мои выигрыши в шахматы. Но что поделать, если я знаю все его ходы наперед? Нечестно? Да. Но я ненавидела проигрывать.
А потом с Земли пришло сообщение – умерла Светлана. К счастью, успев указать в завещании Гроссмана в качестве опекуна. Я помогла парню пережить утрату, и даже дед иногда сочувственно хлопал его по плечам.
Я ощущала его боль и страдание, как свои собственные. И понимала, чего именно хочется Максиму в тот или иной момент, стараясь идти навстречу. И деда заставляла прислушиваться к своим словам. Поэтому парень не замкнулся в себе.
Герда рыдала навзрыд, когда меня провожали на Ио. Максим выглядел подавленным, но скрывал как мог подступающие к глазам слезы. Сама героиня дня ничего не чувствовала. Я закрылась от чужих мыслей и образов, иначе их боль могла бы раздавить меня.
Всю дорогу до Ио дед молчал. И молчал его разум. Впрочем, он всегда старался в моем присутствии думать о пустяках. Кому понравится, когда в ваших мыслях ковыряются, пусть даже близкие люди? Но сейчас он умудрился выкинуть из головы вообще все. Я копалась там с изощренностью хирурга-психопата, но находила лишь неизменную пустоту. И лишь когда он провожал меня до шлюза, ведущего к школьному куполу, нависшему над нами своей мрачной громадой, заговорил с теплотой в голосе.