– Валмор, – произнёс он ледяным тоном, который заставил даже графа непроизвольно выпрямиться. – Ты нарушил условия дуэли. Тебе запрещено приближаться ко мне и моим… – он едва заметно запнулся, – моим подчинённым до полного заживления ран.
Граф медленно развернулся, его длинный плащ разлетелся, обнажив роскошный камзол из серебристого шелка:
– Подчинённым? – его губы искривились в улыбке, обнажив неестественно белые зубы. – Какая трогательная забота о простой пекарше. Или… – он бросил взгляд на Лору, – их уже две?
Эдриан сделал шаг вперед, и Алиса увидела, как боль пробегает по его лицу, но он мгновенно взял себя в руки:
– Она готовит для королевского бала. Любое препятствие – измена. – Его голос звучал металлически холодно, каждое слово падало, как удар молота. – Хочешь пополнить список предателей, Валмор? После истории с поставками оружия северянам?
В воздухе повисло напряженное молчание. Даже Лора затаила дыхание. Наконец граф склонил голову в едва уловимом поклоне:
– До бала, значит. – Он бросил на Алису взгляд, полный немой ненависти, и вышел, нарочито громко хлопнув дверью.
Когда шаги затихли, Эдриан внезапно прислонился к прилавку, бледнея. Капли пота выступили на его лбу, повязка на руке начала краснеть.
– Ваша рана… – Алиса бросилась к нему, но он остановил ее жестом.
– Ничего, – он махнул рукой, стиснув зубы. – Просто поспешил. – Затем перевел взгляд на Лору, которая смотрела на него, раскрыв рот: – Девочка, сбегай к моему камердинеру в синий дом у фонтана. Скажи, чтобы прислал корзину с зелёной лентой.
Когда Лора выскочила, хлопнув дверью, он неожиданно улыбнулся – слабая, но искренняя улыбка:
– Теперь научите меня печь. По-настоящему.
– Что? – Алиса не поняла, все еще глядя на его окровавленную повязку.
– Валмор не отступит. Нам нужен предлог для встреч. – Он указал на свою рану. – Я буду приходить «учиться». А вы – «лечить» меня. Так мы сохраним видимость. – Его глаза стали серьезными. – Если он заподозрит большее…
Алиса молча кивнула, протягивая ему скалку. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала, как его рука дрожит – не от слабости, а от сдерживаемых эмоций. В этот момент она вдруг осознала, что этот человек, обычно такой холодный и неприступный, сейчас полностью доверяет ей свою жизнь.
Первая попытка Эдриана раскатать тесто закончилась катастрофой. Липкая масса прилипла не только к скалке, но и к его дорогому камзолу, к столу, и даже к его сапогам.