Без раздумий Алиса рванулась сквозь пламя.
– Держись за меня!
Она схватила ребёнка на руки, чувствуя, как огонь лижет её кожу. Ещё несколько шагов – и выход уже близко…
Стремительный треск. Потолок рухнул.
Последнее, что она ощутила, – это жгучая боль и сладкий вкус малинового крема на губах.
***
Тьма.
Потом – холод.
Алиса открыла глаза. Вместо огня – серое небо, вместо дыма – запах сырой земли. Она лежала на обочине дороги, одетая в лохмотья.
– Живая? – над ней склонилось незнакомое лицо.
Она попыталась ответить, но голос не слушался.
– Ладно, раз не умерла, иди прочь, – буркнул человек и удалился.
Алиса медленно поднялась, ощущая слабость во всём теле. Её ладонь горела. Она разжала пальцы – и увидела странный ожог в форме кренделя.
– Что за…
В животе предательски заурчало.
Где бы найти хоть кусок хлеба?
Глава 1. Чужой мир и чужое тесто
Холодный камень впивался в щёку. Алиса открыла глаза, и первое, что она увидела – потрескавшиеся своды какого-то подвала, где вместо привычного аромата свежемолотого кофе витал запах плесени и мочи.
«Где я?..»
Она подняла дрожащую руку – та была покрыта грязью и синяками, а на ладони красовался странный ожог в форме кренделя. Воспоминания нахлынули разом: пожар, девочка в розовом платье, обрушившаяся балка…
«Значит, я умерла? Тогда что это за место?»
Живот скрутило от голода так сильно, что даже мысль о чёрством хлебе казалась роскошью. Алиса с трудом поднялась, опираясь на скользкую стену.
***
Улицы этого города были вымощены неровным булыжником, а воздух пропитался запахами, от которых сводило зубы – дёготь, прокисшее пиво, человеческие испражнения.
«Боже, как здесь можно жить?»
Она шла, спотыкаясь, мимо лавчонок, где торговали чем-то невнятным: серые лепёшки, похожие на подошвы, мутная похлёбка с плавающими жировыми кругами…
«Если в этом мире есть ад, то он определённо пахнет так.»
Единственное место, откуда доносился хоть какой-то съедобный запах – «Пекарня Гаррета». Вывеска висела криво, будто вот-вот рухнет.
Дверь скрипнула, словно предупреждая хозяина о незваном госте.
Внутри было темно, лишь тусклый свет масляной лампы выхватывал из мрака прилавок с грубыми буханками. Они лежали, как трупы на поле боя – потрескавшиеся, покрытые подгоревшей коркой.
«Боже, кто вообще ест эту гадость?»
– Убирайся, – раздался хриплый голос.