Стойкость ей понадобилась как никогда – усталость навалилась почти нестерпимая, а натертая пятка усиливала мучения. Когда Айрис наконец добралась до развилки, она уже не доверяла собственному выбору. Сев на валун, она решила подождать – вдруг кто-то пройдет мимо.
Это был момент, когда собственная независимость казалась не более чем способностью подписывать чеки, обеспеченные чужими деньгами, а популярность – лишь дивидендом от тех же чеков.
«Меня всю жизнь носили на руках, – подумала она. – А даже если кто-то появится – я же худший лингвист на свете».
Это определение льстило ей, хотя она не имела ни малейших оснований считаться лингвистом. Ее незнание иностранных языков стало следствием «завершенного образования» в Париже и Дрездене. Все время учебы она общалась исключительно с другими англичанками, тогда как местные преподаватели в совершенстве овладели английским выговором.
Такова была ее интерпретация строчки из национального гимна: «Пошли нам победу».
Патриотизм сейчас не помогал, особенно когда к перевалу подошел коренастый, смуглый человек в кожаных шортах и грязных цветных подтяжках.
В компании Айрис был один юноша, способный к языкам. Благодаря знанию общих языковых корней ему удавалось использовать немецкий в качестве некоего связующего языка; однако нередко ему приходилось подключать воображение, чтобы понять других и быть понятым самому.
Айрис вспомнила, как как вся компания улюлюкала и высмеивала его лингвистические промахи. Теперь же, когда она сама обратилась к крестьянину на английском, спрашивая дорогу в деревню, тот только уставился на нее, равнодушно пожал плечами и отрицательно покачал головой.
Ее вторая попытка – громче и увереннее – тоже не увенчалась успехом. Казалось, крестьянин спешил и уже собирался идти дальше, когда она преградила ему дорогу.
Она ясно ощутила собственную беспомощность – словно стала изувеченным существом, у которого вырвали язык. Но ей нужно было удержать внимание крестьянина, заставить его понять. Ощущая, что уже утратила достоинство разумного человека, она прибегла к пантомиме: поочередно указывала на разные дороги и снова и снова повторяла название деревни.
«Он же должен понять, если только не полнейший идиот», – подумала она.
Мужчина, кажется, уловил суть – он несколько раз кивнул. Но вместо того, чтобы указать направление, он заговорил на каком-то непонятном наречии.