И вдруг – чары рассеялись: послышались звуки английской речи. Из-за поворота горного перевала показалась пара – молодожены из отеля.
Даже в их компании эта чета вызывала уважение – из-за своей сдержанности и безупречной наружности. Мужчина был высокий, статный, с выразительной внешностью и осанкой человека, привыкшего командовать. У него был уверенный голос, а голову он держал под тем углом, который выдавал в нем человека, знающего себе цену. Официанты метались по первому его кивку, а хозяин отеля – возможно, из-за того, что у пары был отдельный салон – называл его «милорд».
Жена была почти такого же роста, с совершенной фигурой и безукоризненно красивым лицом. Она носила изысканные наряды, совершенно не подходящие для горных прогулок; но было очевидно, что так она одевается не ради публики, а исключительно ради мужа – и как нечто само собой разумеющееся.
Они жили по своим правилам и словно не замечали остальных постояльцев, которые же, в свою очередь, воспринимали их как людей из иного, более высокого круга. Ходили слухи, что фамилия «Тодхантер», под которой они зарегистрировались, – лишь прикрытие, призванное сохранить их анонимность.
Они прошли мимо Айрис, почти не заметив ее. Мужчина вяло приподнял шляпу, не узнав ее. А его жена вообще не отвела своих фиалковых глаз от каменистой тропы – ее каблуки были слишком высоки.
Она говорила тихо, но голос ее был полон решимости, несмотря на приглушенный тон.
«Нет, дорогой. Ни дня больше. Даже ради тебя. Мы уже слишком долго…»
Айрис не расслышала конца фразы. Она собралась следовать за ними на почтительном расстоянии – вдруг ощутив, насколько неопрятно и жалко выглядит.
Появление молодой пары вернуло ей чувство реальности. Их присутствие означало, что отель близко – они ведь никогда не уходили далеко. От этого знания горы вновь превратились в открытки, а она сама – из потерянного существа – снова стала лондонской девушкой, недовольной покроем своих шорт.
Очень скоро она узнала ту самую часовню, от которой и свернула. Ковыляя по тропе, она вскоре заметила отблеск темного озера и огни отеля, мерцающие сквозь зеленый сумрак.
Мысли вновь заняли горячая ванна и ужин – она вспомнила, что устала и проголодалась.
Но хотя, по-видимому, от ее приключения остались только физические следы, на самом деле ее чувство безопасности было подорвано – будто само приключение стало предвестием будущих бедствий, раскрывающим ужас полной беспомощности вдали от всего привычного.