Силы меня покинули, когда мы были уже у мустанга. Я отпустил Генри, и тот упал на землю, медленно отполз вперед, оперся о колесо машины и согнул ногу в колене. Он выглядел теперь настоящим бойцом, пережившим настоящий бой, бой, из которого вышел живым благодаря удачи и богам. Но на самом деле… на самом деле он и правда вышел из боя, но из боя с самим собой и… проигравшим.
– О чем ты думал, когда опять поперся сюда? – пытаясь отдышаться, я даже не глядел на него.
Молчание. Мои нахмуренные брови обратились к нему. Генри смотрел в пустоту перед собой таким же пустым, ничего не значащим взглядом. Моменты эйфории прошли, оставив за собой разрушительную боль с примесями депрессии и извечными вопросами «Почему?», «Зачем?» и «Как?».
– Ты меня слышишь? Эй! – разозлившись, я пнул его в ногу.
Генри медленно повернул голову, а потом медленно поднял на меня глаза. Еще с несколько секунд выражение его лица никак не менялось, а потом медленно брови начали подниматься, в глазах – вырисовываться обида, а уголки губ – опускаться.
– Ты чего?!
– Что ты делаешь?!
– Я… – протянул отчаянно Генри, все еще пытаясь выяснить, зачем я его ударил. Через пару секунд голос его окончательно сник, и вновь глаза поплыли прочь от меня, возвращаясь в пустоту, туда, откуда не возвращаются.
– Мне это надоело! Знаешь, что… – еще мгновение, еще секунда и я, казалось, мог бы сказать все то, что отдавалось уже во мне горькой желчью. Но зубы мои сами прикусили нижнюю губу, не дав словам вырваться наружу, хотя это мало что могло изменить. Все, что Генри слышал сейчас будучи в состоянии овоща, он наверняка не вспомнит завтра.
– Залезай в машину, и только попробуй ее изгадить!
Генри вяло потянулся, но эти слова услышал. Он медленно поднялся на шатающиеся ноги, медленно открыл дверь и сел внутрь, а после несколько секунд пытался вспомнить, как сидеть правильно, после чего закрыл дверь и вновь уставился в пустоту перед собой.
– Мой отец… он убьет меня…
Безучастно я слушал монолог Генри, который он произносил уже не раз. Это было словно молитва, словно заученные слова, должные хоть как-то облегчить участь «верующего».
– Лео, я не думал, что это… Лео, Лео, – он вдруг начал звать меня все громче и громче, будто потерялся в огромном темном лесу. Я бы игнорировал это, будь я в силах, но тут он повернулся ко мне и схватился за мою руку с невероятной силой, – Лео! Лео! Пожалуйста.