– Другой работы нет? – спросил татарин с усмешкой. – Князь, а рыбу ловишь, как простой мужик.
– А чем эта работа плоха? – строго ответил Александр. – Корабли построим, за море торговать поедем, богатство в землю русскую привезем. Верно говорю, братцы?
И обернулся он к своим людям. Те, видя, что князь их не унижается перед захватчиками, воспрянули духом и дружно закивали головами:
– Верно, князь! – Правду говоришь! – Корабли – дело нужное!
Чиновник поднял руку, и его воины отступили еще дальше. Русские мужики тоже отошли в сторону, и между двумя предводителями образовалось свободное пространство.
Ордынский темник подошел вплотную к Александру. Был он головой ниже князя, но держался с достоинством человека, привыкшего повелевать. Взглянул он в глаза Невскому – упрямо, испытующе, но и с уважением. Александр взгляда не отводил, стоял твердо, как скала, но враждебности в лице его не было – только готовность защищаться, если потребуется.
– В Орду поезжай, Александр, – сказал чиновник негромко, но веско. – Хан Батый воинов умных ценит. Большим начальником будешь, города править станешь. Как друг тебе говорю – таким воеводам, как ты, у нас почет великий. Богатство, власть, слава – все будет.
Александр слушал внимательно, но лицо его оставалось непроницаемым. Когда чиновник замолчал, князь тоже помолчал, будто взвешивая предложение. Потом медленно сказал:
– Есть у нас на Руси поговорка древняя: с родной земли умри, но не сходи.
И сложил руки на груди крестом, показывая, что разговор для него окончен.
Шелковые одежды татарина развевались на озерном ветру, но лица он не изменил. Не был он огорчен отказом – видно, ожидал такого ответа. Продолжал улыбаться, человек уверенный в своей силе и в войске своем. Сложил руки на животе, постоял рядом с Невским, словно еще что-то обдумывая, потом повернулся и пошел к своим воинам.
– Твое дело, – сказал он через плечо. – Но подумай еще. Время есть – пока ханская воля окончательная не пришла.
Колонна снова пришла в движение. Ордынские воины сели на коней, пехотинцы взялись за веревки, которыми были связаны пленные. Чиновник забрался в свою юрту, один из слуг подставил спину, чтобы господину было удобнее. Повозка заскрипела, заржали кони, и вся печальная процессия двинулась дальше по дороге.
В колонне были люди всех возрастов – седые старики, которые еле передвигали ноги, молодые мужчины, еще не сломленные неволей, женщины с детьми на руках, девушки с заплаканными лицами. Все они были одеты в белые рубахи, по которым можно было угадать их русское происхождение. Кто-то шел молча, стиснув зубы, кто-то тихо плакал, дети жались к родителям.