– Кушай, сынок, – говорит мама, гладя его по голове. – Ты у меня такой умница растёшь.
Он поднимает глаза и видит её лицо – усталое после работы, но такое родное, такое любимое. И вдруг понимает, что больше всего на свете хочет снова оказаться там, в той кухне, с той гречкой и этим взглядом.
Но реальность неумолима. Воспоминания начинают расплываться, как будто кто-то стирает их ластиком. Он снова на поле боя, снова умирает, но теперь слёзы текут по его грязным щекам – не от боли, а от чего-то другого, более важного.
"Мама… прости меня…" – шепчет он беззвучно, зная, что эти слова уже никогда не будут услышаны.
И тут перед глазами снова вспыхивает свет – яркий, тёплый, как-то самое летнее солнце в деревне. Он чувствует, как сознание начинает плыть, унося его к новым воспоминаниям, к другим моментам его жизни, которые ещё впереди в этом странном, последнем путешествии.
Кровь во рту стала гуще, превратившись в тягучую металлическую пасту, будто он держал во рту ржавые гвозди. Время потеряло свою линейность – теперь оно пульсировало неровными волнами, каждая секунда растягивалась в вечность, наполняясь тысячами деталей: медленное шевеление ресниц, когда он пытался моргнуть; прерывистая пульсация в висках, которую он сначала принял за биение сердца; липкий холод земли, просачивающийся сквозь форму. Даже боль приходила волнами – то острая и режущая, то приглушенная, будто кто-то методично включал и выключал болевые рецепторы в его теле.
"Интересно, они уже поняли, что я…" Мысль оборвалась, недоконченная, когда в поле зрения мелькнул знакомый силуэт. Не здесь, на поле боя, а там – в прошлом. Школьный коридор третьего этажа с облупившейся голубой краской на стенах, вечно скрипящими дверями кабинетов и запахом дезинфекции, смешанным с ароматом булочек из столовой.
Ему четырнадцать. Он стоит у окна, сжимая в кармане куртки смятое письмо, которое писал три ночи подряд, переписывая шесть раз. Ольга из параллельного класса только что прошла мимо, оставив шлейф запаха дешёвых духов и чего-то ещё – возможно, простого детского мыла или шампуня с ароматом яблок. Он три дня носил это письмо с собой, три дня собирался передать, и вот…
– Ты опять засматриваешься на Смирнову? – рядом возник Витька, его друг с первого класса, теперь с пробивающимися прыщами на лбу и ломким голосом, который то срывался в писк, то неожиданно басил. – Да брось, она же с Толиком из 9"Б" встречается… Вчера видели, за ручку в парке гуляли.