Раздался стук в дверь. Тот же, властный и холодный, что три дня назад. Алиса услышала, как Григорий открывает. Услышала низкий, бархатный голос, от которого по спине пробежали мурашки:
– Господин Григорий. Госпожа Марта. Я пришел по решению Администрации Академии Ноктюрны.
Алиса, сжимая свой жалкий мешок, спустилась по шаткой лестнице. Она остановилась в дверном проеме кухни. Кассиан стоял в центре комнаты, такой же безупречный и неземной, как и в прошлый раз. Его взгляд, холодный и всевидящий, скользнул по ее лицу, по мешку в ее руках, по рассыпанной золе на полу. Марта стояла рядом с мужем, натянуто выпрямившись, но ее руки дрожали. В ее глазах горела смесь злобы и страха перед этим нечеловечески красивым посланцем иного мира.
– Дело… дело рассмотрено? – выдавила она.
– Рассмотрено, – подтвердил Кассиан. Его голос был гладким, как лед. Он протянул Марте сложенный лист плотной бумаги с сургучной печатью. – Решение Администрации. Ваша… воспитанница, Алиса, демонстрирует потенциал, требующий особых условий для развития. Академия Ноктюрны готова предоставить ей место и полное обеспечение. Немедленно.
Марта схватила бумагу, но даже не взглянула на нее. Ее лицо исказила гримаса торжества, смешанного с жадностью.
– О! Это же… это же чудесно! Мы так рады за нашу девочку! – она фальшиво всхлипнула. – Но… компенсация? За годы заботы? Воспитание – это же такой труд, господин Кассиан! Мы отдали ей лучшие годы… лишения…
Кассиан не шелохнулся. Но атмосфера в комнате вдруг стала ледяной. Даже Григорий почувствовал это и съежился.
– Компенсация, – произнес Кассиан медленно, растягивая слово, – уже предоставлена. Вам была оказана честь. И возможность. Которая, согласно данному решению, – он кивнул на бумагу в руках Марты, – исчерпана. Безвозвратно. Мисс Алиса покинет этот дом сейчас. Со мной.
Слова "честь" и "возможность" прозвучали как пощечина. Марта побледнела, потом побагровела. Ее расчеты на деньги рушились. Злоба, копившаяся годами и подогретая разочарованием, прорвалась наружу.
– Сейчас?! – завопила она, теряя последние остатки самообладания. Она швырнула бумагу на пол. – Да возьмите ее! Берите свою "потенциальную" дармоедку! На шее сидела годами! Только обуза! Ни благодарности, ни помощи! Чужая кровь! Проклятая подкидышка! Убирайтесь! Убирайтесь оба! Чтоб духу вашего тут не было!