Она бросилась к Алисе, не для прощания, а чтобы вытолкнуть ее из угла. Толкнула в спину так, что та едва удержалась на ногах.
– Вон! Слышишь?! Твой благодетель пришел! Иди! И не смей возвращаться! Никогда! Ты нам не нужна! Ты НИКОМУ не нужна! Поняла?! НИКТО!
Слова "никому не нужна" вонзились в Алису острее любого ножа. Они подтвердили самое страшное, во что она верила всем своим существом. Она стояла, оглушенная этим потоком ненависти, сжимая свой жалкий мешок, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Она была не человеком, а мусором, от которого с облегчением избавляются. Глаза ее были широко открыты, но не видели ничего, кроме расплывчатого пятна лица Марты, искаженного злобой. В груди – ледяная пустота. Полная. Абсолютная.
Кассиан сделал один шаг. Всего один. Но этого хватило. Он оказался между Алисой и Мартой. Не касаясь ни той, ни другой. Но его присутствие было как стена. Холодная, непреодолимая. Его взгляд упал на Марту. Он не сказал ни слова. Не повысил голос. Но в его стальных глазах было нечто такое, что заставило Марту захлебнуться на полуслове. Ее ярость сменилась животным страхом. Она отшатнулась, споткнулась о табурет и чуть не упала, схватившись за Григория. Тот лишь мычал, потупив взгляд.
Кассиан повернулся к Алисе. Его лицо было по-прежнему непроницаемым, но, когда его взгляд скользнул по ее лицу, застывшему в маске шока, в глубине этих холодных озер мелькнуло что-то неуловимое. Не жалость. Скорее… признание. Признание боли, которую он не мог предотвратить.
– Идемте, – сказал он тихо. Его голос был лишен прежней ледяной формальности. Он звучал… нейтрально. Как констатация факта. Он повернулся и направился к выходу, не оглядываясь, уверенный, что она последует.
Алиса стояла еще секунду, парализованная. Потом инстинкт выживания, глубже страха и стыда, заставил ее ноги двигаться. Она сделала шаг. Потом другой. Прошла мимо Марты, которая, прижавшись к Григорию, смотрела на нее с немой ненавистью и страхом. Мимо Григория, который не поднял глаз. Она переступила порог дома. Впервые за семнадцать лет – добровольно. Холодный, влажный воздух ударил в лицо.
Она остановилась на крыльце. Кассиан уже стоял внизу, возле изящной, закрытой кареты, запряженной двумя вороными лошадьми невероятной стати. Рядом с козлами стоял возница в темной ливрее, с непроницаемым лицом. Карета казалась призрачным видением из другого мира после грязи Каменного Лона. Соседки уже столпились у заборов, шепчась, указывая пальцами. Их взгляды – любопытные, завистливые, осуждающие – жгли Алису сильнее прежних оскорблений.