Эта мысль немного успокаивает. Я стараюсь представить, как они выглядят. Сильно зажмуриваюсь, и в голове возникает образ двух мальчишек. Мне бы хотелось, чтобы у них были такие же черные волосы и темно-зеленые глаза. Чтобы они хоть немного были похожи на меня.
Я трясусь от холода, сильнее кутаюсь в тряпки и дышу на руки, в надежде, что хоть так смогу их согреть. Запах сырой земли и моей мочи пробирается в ноздри, к горлу подкатывает тошнота, но я сглатываю, чтобы в желудке осталась хоть какая-то еда.
До меня доносится тихий писк. Я закрываю уши ладонями, твержу себе, что здесь нет мышей и крыс, но перед глазами что-то быстро проносится. Визг вырывается из меня и пугает крысу, которая быстро ныряет в щель в стене.
– Пожалуйста, отпустите меня, – сквозь рыдания умоляю я, но никто не слышит.
И тогда страшная мысль поселяется в моей голове: мне кажется, что Угго никогда не выпустит меня отсюда.
Это никогда не закончится. Это никогда не прекратится.
Я обнимаю собственные колени и раскачиваюсь, пытаясь хоть как-то согреться. Тело трясется от холода, зубы звонко стучат друг об друга, а в боку постоянно чувствуется острая боль.
Больно. Больно. Больно.
Мне больно ходить в туалет, больно спать, больно есть, больно говорить. Но я стараюсь разговаривать каждый день, чтобы не забыть, как это делать.
Я не знаю, сколько времени прошло. Я не знаю, когда смогу выйти из этой клетки. Первое время я пыталась кричать, когда слышала голоса за пределами этой комнаты. Но такое ощущение, что только я могла их услышать. А они меня нет.
Иногда там кричит и плачет женщина. Иногда доносится голос мальчика. Но чаще всего я слышу смех мужчин. Когда они ходят там, то сюда просачивается какой-то неприятный дым. Он щекочет горло, заставляет меня подолгу кашлять и задыхаться. В такие дни я мочу одну из тряпочек в ведре и прикладываю ее ко рту. Становится чуть легче дышать.
Я давно не различаю день и ночь. Маленькое окошко стало таким грязным, что ничего не видно. А еще у меня сильно выпадают волосы. Я собираю эти клочки и прячу под матрас. Не знаю, зачем это делаю, но ведь они часть меня. Часть того, что было у меня раньше.
Дверь открывается, и на пороге появляется Угго. Я прячусь в уголок и стараюсь не смотреть на него. Ему обычно это не нравится, а я быстро смирилась с новыми правилами. Угго открывает клетку, швыряет пакет с едой, и кусочек мяса падает. Я не думаю. Я просто набрасываюсь на этот кусок и жадно запихиваю его в себя, не замечая грязи. Внезапно в груди взрывается боль. Такая сильная, что мясо вылетает изо рта.