В ответ лишь сухое: «Принято!»
И спустя мгновение вдали раздалась долгожданная канонада. Белогор стремглав вернулся в воронку, чтобы увидеть результат.
– Слышишь, Добран, летят родимые! О, а наши гости засуетились, забегали, чуют! – Белогор впился взглядом в бинокль. Оглушительные хлопки, взметнувшиеся столбы дыма и земли заплясали перед глазами друзей.
– Ура, прямое попадание! – заорал Белогор. Земля вздрагивала от новых разрывов, и враг в панике откатывался назад в окопы.
– Ну что, съели, губошлёпы? О, Белогор, смотри… нога! – глаза Белогора полезли на лоб. Добран, виляя задом, пополз к цели.
– Ты совсем с ума сошёл, снайпер снимет! – Белогор пытался его остановить.
– Ботинок будет мой! – Добран упорно двигался вперёд.
– Ну ты псих! – Белогор беспомощно наблюдал за другом.
– Боги! Нет!– заорал Добран.
– Что, что случилось? Тебя ранило? Куда? – испугано спросил Белогор.
– Он, сука, левый. – Друзья залились опять истерическим смехом.
Белогор распахнул глаза, словно от удара, и резко сел, спину обдало липким холодным потом. Рассвет уже прокрался в щели между досками. Добран, напевая что-то веселое себе под нос, колдовал над шипящей яичницей.
– Как спалось, вояка? – Добран одарил коллегу широкой улыбкой. – Ты подскочил, будто собрался стометровку бежать!
Белогор помрачнел.
– Я вообще после войны плохо сплю… – В голосе слышалась глухая тоска. Он нутром чуял, что день будет полон тягостных предчувствий, рожденных кошмарным сном.
Белогор был закаленным в боях воином, которого не так-то просто было вывести из равновесия. Но сейчас, глядя на раскинувшуюся внизу долину, он невольно застыл в восхищении, и эта мимолетная детская радость на его лице заставила
Добрана на мгновение вспомнить те беззаботные времена, когда они были мальчишками.
– Пора, Белогор. Нам нужно спускаться.
– Погоди, Добран. Кикимора говорила, что никто не знает, кто посадил эти
цветы.
– И что ты хочешь этим сказать? Что найдется некто, кто станет собирать из них букеты? Я здесь не первый день живу, напомню тебе, хотя ты и сам знаешь, единственные гиганты в этих краях – Лешие. Но, мой дорогой друг, до них нам далеко. Владения Леших заканчиваются там, где обрывается лес. Так что соберись и спускайся.
Белогор очень ценил Добрана. Не раз тот спасал ему жизнь. Друзья с детства, они были связаны крепче стали. И стоило признать, что именно Добран был настоящим баловнем судьбы, отчаянным сорвиголовой. Он единственный, кто согласился разделить с ним это опасное, смертельно опасное предприятие, не сулившее никаких гарантий на возвращение в родной Миргород.