Проехав несколько станций, Павел вышел из вагона и поднялся по испачканным с неоновыми подстветками ступеням на поверхность. Здесь воздух был чуть чище, но всё равно напоминал о бесконечном смоге, нависающем над городом круглый день. Ему нужно было всего несколько минут чтобы добраться домой потому что его дом находился недалеко от станции метро.
Рядом с его домом стояла старая католическая церковь, одна из немногих, которые всё ещё сохраняли своё назначение. Их давно не разрушали, ведь религия уже не представляла угрозы власти. Теперь они служили скорее памятниками прошлого, чем местами силы, хотя иногда в воскресенье христиане всё же посещали мессы и собрания. Огромный крест на крыше церкви был покрыт копотью, а витражи давно утратили прежний блеск, скрытые слоем городской пыли. Павел взглянул на неё, но не задержался, продолжив путь домой – слишком устал, чтобы размышлять. Война против людей – страх и ужас, а война против Бога – бессмыслица.
Павел свернул в узкий переулок и направился к знакомой забегаловке, притулившейся между старым магазином электроники и лавкой, торгующей контрабандными товарами. Вывеска над входом мерцала перебоями, а автоматическая дверь с характерным скрипом отъехала в сторону.
Внутри заведение выглядело так же, как и всегда – тусклые неоновые лампы, облупленные стены, старые пластиковые столы с тёмными пятнами, происхождение которых лучше было не выяснять. За стойкой стояли несколько автоматических кофемашин, чьи экраны едва работали, выдавая текст с запаздыванием. Голографическое меню зависло на одном месте, мигая названиями дешёвых бургеров и ролов. В дальнем углу вмонтированный в стену экран транслировал городские новости – кадры протестов, полицейских рейдов и интервью с представителями корпораций, убеждающих, что экономика идёт в гору. В городе существовали и так называемые «независимые» телеканалы, вещавшие якобы от лица простых жителей, но на деле они давно были куплены федералами. Это создавалось специально – иллюзия выбора, будто у бедных есть своя медиа-платформа, однако все сюжеты проходили строгую цензуру. Власть контролировала не только улицы, но и сознание людей, не оставляя ни малейшего шанса на неподконтрольную информацию.
– Павел, рад тебя видеть снова! – раздался знакомый голос.