Прошло минут десять, прежде чем он смог пошевелиться. Дополз до дивана, с трудом вскарабкался на него. Сидел, обхватив голову руками, дрожа мелкой дрожью. Тело было разбито, каждая мышца горела. Душа – опустошена, выжжена дотла. Он нашел Настю живой. И это оказалось хуже, чем не найти вовсе. Он увидел смерть вблизи. Сам едва не погиб. Он прыгнул в надежде, а вынырнул в кромешном аду.
Он посмотрел на часы. Они сидели на запястье, черные, теплые, как живое существо. Ключи в иной мир, которые могли убить его в следующую секунду. Но они же… могли привести его к ней. К его настоящей Насте. Не к жене знаменитого художника, не к призраку из прошлого, а к его девчонке, которая смеялась над его дурацкими шутками, ворчала на вечный беспорядок в зале. К той, которая была его.
Страх был огромным, как океан. Боль – реальна, как царапина на щеке от осколка камня. Но надежда… надежда оказалась сильнее страха смерти. Сильнее тошноты. Сильнее всего. Она теплилась в нем маленьким, но упрямым огоньком. Он должен попробовать снова. Найти мир, где она жива и одна. Где ему есть место. Где он не будет призраком на чужом празднике. Где он сможет подойти и сказать: «Я здесь. Я нашел тебя».
Он поднялся, шатаясь, пошел на кухню. Пил воду прямо из-под крана большими глотками, смывая противный привкус желчи и гари. Потом открыл ящик стола, достал старую школьную тетрадь в клетку и шариковую ручку. Нужно было записать. Доказать себе, что это не бред и не сон. Он открыл тетрадь на новой странице. Запись о вчерашнем дне была короткой:
Будущее. Летающие капсулы. Голограммы. Язык непонятный. Шок. Рвота. Вернулся.
Москва, но богаче. Я – художник Александр Александров. Успех, признание. Настя жива. Здорова. Она его жена. Счастлива с ним. Ушел. Больно.
Руины. Война. Стреляли из луков. Увидел мертвого солдата. Едва сбежал. Страх. Рвота.
Он посмотрел на записи. Коротко. Сухо. Как отчет из кошмара. Его рука дрожала. Он вспомнил презрительный взгляд своего богатого двойника, холодные, чужие глаза Насти, свист стрелы, искаженное болью лицо мертвого человека. Тело ломило, голова гудела. Но внутри теплился тот самый огонек. Он нашел ее живую. Значит, это возможно. Значит, шанс есть. Даже если следующий прыжок принесет новую боль. Даже если он окажется в еще более жутком месте. Он должен искать. Пока часы на его руке теплые. Пока он дышит. Пока надежда не погасла.