Он сидел, прижавшись к земле, дрожа. Пот стекал по лицу. Не только от страха быть пойманным. От близости к ней. От невозможности выйти, крикнуть: «Я здесь! Смотри! Это я!» От осознания, что она ищет другого его. Что ее любовь – не для него.
Он пришел домой поздно, после аврала. Голова гудит. В прихожей пахнет едой. Настя встречает его. «Ты ела?» – бормочет он. «Ждала тебя», – улыбается она. Она ведет его на кухню, сажает за стол. Ставит тарелку с теплым ужином. «Ешь, любимый». Она садится напротив, смотрит, как он ест. Её взгляд теплый, усталый, полный любви. «Как там наша Машенька?» – спрашивает он. «Шевелится, – кладет его руку себе на живот. – Скучает по папе». Он чувствует толчок. Усталость отступает. Он дома. Он нужен. Запах еды и тихого вечера.
Здесь другой Саша приходил домой вовремя. И его встречали так же. Теплым ужином. Улыбкой. Рукой на животе. Это был его дом. Его жизнь. Украденная у него слепым случаем и пьяным депутатом.
Ярость, черная и горячая, поднялась из глубины. Не к депутату – к нему. К этому двойнику в белых брюках, который жил его жизнью, любил его жену! Почему он? Почему не Саша? За что? Просто удачливее! Слепая удача подарила ему все, а Саше – только боль и эти часы, ставшие не то проклятием, не то еще одним шансом на другую жизнь!
Мысль об убийстве вернулась с новой силой. Горячей, яростной. Он должен был это сделать. Не ради Насти – ради справедливости. Чтобы забрать свое! Чтобы доказать, что удача – ничто перед его болью!
Он вскочил. Глаза метались по земле. Камень? Тяжелый кусок дерева? Что-то, чем можно ударить. Тихо. Он шагнул из укрытия. Настя ушла. Виноградник был пуст. Солнце светило ярко. Внизу, у реки, он увидел фигуру. Он. Другой Саша. Стоял у маленького причала, смотрел на воду. Один. Идеальная мишень.
Саша двинулся вниз по склону, крадучись между лозами, как волк. Каждый лист, каждый камень под ногами казались предателями. Ярость кипела в нем, смешиваясь со страхом и стыдом. Он подобрал тяжелый, неровный камень – размером с кулак, шершавый. Вес его в руке был страшным. Орудие убийства.
Он приближался. Метров тридцать. Двадцать. Десять. Двойник стоял спиной. Саша видел его плечи, затылок – как у него в зеркале. Но более… спокойный. Не ссутулившийся под горем. Это плечо не держало гроб Насти. Эта жизнь была подарком.