Клаус кивнул, чувствуя, как знакомое тепло – тепло знания – разливается по жилам при мысли об Артефакте. «Абсолютно, господин генерал. Предварительные замеры на месте показали энергоемкость, на порядки превосходящую лучшие наши аккумуляторы. Плотность материала невероятна. Он… не от мира сего».
«Откуда – неважно, Рихтер! – отрезал фон Штрассер, его глаза загорелись. – Важно, что он здесь. И что он даст нам ключ к невиданному оружию! Представьте: «Вибраторы» с неограниченной мощностью, способные выжигать мозги целым батальонам на расстоянии! «Костюмы», неуязвимые и вечные, черпающие силу из этого… сердца!» Он сжал кулак. «Война будет выиграна до конца года! Вы понимаете историческую значимость вашей находки?»
«Да, господин генерал», – ответил Клаус, но внутри него что-то сжалось. Фон Штрассер видел лишь оружие. Он же чувствовал большее. Глубину. Тайну. Опасность. «Но требуется крайняя осторожность. Объект излучает сложные эфирные колебания, влияющие на разум и технику…»
«Осторожность? – фыркнул генерал. – Осторожность – для слабаков и проигравших, Рихтер! Нам нужны результаты! Быстро! Ваша команда получит все ресурсы. Все, что потребуется. Но я хочу прототип оружия на основе этого камня через месяц. Максимум. Не разочаруйте Кайзера». Он бросил последний оценивающий взгляд на контейнер и удалился твердым шагом, его тень скользнула по стенам, как предзнаменование.
Клаус остался один посреди суеты. Его назначили главным по проекту «Йотунхейм». Честь? Или смертный приговор? Он подошел к контейнеру. Даже через свинец резонанс был ощутим. Он положил ладонь на холодный металл. И в ответ – слабый, едва уловимый толчок изнутри. Идея – обрывок формулы, схема стабилизатора – мелькнула в сознании, яркая и законченная, как будто подсказанная извне. Он вздрогнул, но не от страха. От предвкушения.
«Открываем, герр обер-лейтенант?» – спросил пожилой ученый с седой щеточкой усов, доктор Хеллер, главный физик сектора. Его руки слегка дрожали.
«Открываем, доктор. Крайне осторожно. Снимите верхнюю панель. И все – в очках и перчатках».
Работа закипела. Гидравлические захваты с шипением подняли и сняли массивную свинцовую крышку контейнера. Внутри, на ложементе из вулканизированной резины, лежал Он. Сердце Йотунхейма. Здесь, под лучами ярких прожекторов, оно выглядело еще более чуждым. Глубокий, бездонный черный цвет, поглощающий свет. Угловатые, словно сколотые, грани. Металлический отлив, не отражающий, а втягивающий взгляд. И вибрация – теперь ощутимая физически, заставлявшая дрожать инструменты на столах и мелко вибрировать стекла защитных очков.