Их вытолкнули из туннеля, и Оно обрушилось на них.
Теночтитлан-Монументаль.
Сначала – шок от звука. Город ревел. Не грохотом машин Д7, а многоголосым, оглушительным гулом. Гул тысяч двигателей – больших и малых, шипение пара, скрежет металла, грохот поездов на эстакадах, гудки дирижаблей, рев толпы, музыка из репродукторов, сливающаяся в один непрерывный, безумный аккорп дизельпанковой симфонии.
Потом – свет. Не тусклое солнце Д7, а миллионы электрических огней. Фонари на высоких, ажурных, но явно металлических столбах. Неоновые вывески, мигающие странными, рекламными посланиями на испанском. Огни в бесчисленных окнах зданий, уходящих ввысь, в коптящее небо. Гигантские проекторы, бьющие лучами в смог, подсвечивающие чудовищные конструкции: пирамиды, облицованные сталью и стеклом; башни, увитые трубами и монорельсовыми путями; купола, извергающие пар. Воздух дрожал от энергии.
Затем – масштаб. Они стояли на перроне грандиозного вокзала, под стеклянно-стальным куполом, который терялся где-то в вышине, в облаках искусственного тумана и дыма. Поезда – не только бронированные звери, но и стремительные экспрессы на магнитных подушках, и грузовые составы длиной в полкилометра – сновали по десяткам путей на разных уровнях. Люди – тысячи, десятки тысяч! – спешили во всех направлениях. Не серые тени Д7, а люди в яркой, странной одежде: мужчины в длинных кожаных пальто и котелках, женщины в платьях с шестернями вместо брошей и турбинами на шляпах. Лица – сытые, озабоченные своими делами, равнодушные к группе оборванных подростков, которых вели под конвоем.
И запах. Не гарь и угольная пыль. А сложная смесь: солярка, озон, парфюмерия, жареная еда, металл, горячее масло и… что-то сладковато-химическое. Запах мощи, изобилия и полного безразличия.
Матео почувствовал головокружение. Его Дистрикт был миром теней. Это был мир титанов. Мир их хозяев. Мир, который пировал на костях Дистриктов. Ярость, которую он носил внутри, вспыхнула с новой силой, смешавшись с подавляющим чувством собственной ничтожности. Как он, Матео Рейес из Лесозаготовок, мог бросить вызов этому?
«Двигайся, дикарь! Не задерживай цивилизацию!» – грубый толчок стражника вывел его из оцепенения. Они шли по перрону, приковывая к себе любопытные, но быстро отводящиеся взгляды горожан. Дети тыкали пальцами, смеясь. Взрослые брезгливо морщились. Они были диковинкой. Грязной, жалкой, предназначенной для кровавого развлечения.