В субботу, когда родители не спешили вставать, Рин притащила Сору на балкон. Там она устроила из пледа некое подобие шатра, из которого предстояло смотреть на двор. Под ними прокатилась крохотная собачья стая, заскользили коляски и смех, но Рин держала брата за руку и шептала своим игрушкам на ухо какие-то рецепты счастья. Они болтали до полудня, принимая эту тишину и свет так, будто могут накапливать уют про запас – с каждым днём это получалось всё лучше.
В начале новой недели учительница вызвала Сору отвечать у доски. Задача показалась трудной, голос дрожал, но когда он взглянул в окно, увидел быстро тянущиеся облака, и усталость вдруг отступила. В этот момент кто-то из учеников отметил, что стало тихо – даже часы казались ленивыми. После приветствия мальчика быстрый шёпот змейкой закружился по классу: для кого-то он был всё ещё чужаком, для других становился частью повседневности, с которой приходилось мириться.
Домой он возвращался немного увереннее, хоть путь через рынок всё такой же длинный. По дороге он заметил, что соседская старушка выставляет на крыльцо поднос с сушёными фруктами; взгляд её – живой, чуть смеющийся. Сора кивнул в ответ, чувствуя, как в каждом обыденном жесте, в каждом запахе набирается новая история. Он знал, что город больше не станет прежним, что остров внутри него сохранится даже тогда, когда исчезнут все облака за окном. Ужинали молча, но теперь иногда за столом звучал смех, а мама уже распускала шторы на ночь, не опасаясь прохлады.
Раньше о таких вечерах можно было лишь мечтать – чтобы у всех хватило сил доносить домой маленькие крохи добра, чтобы дождь снова становился не только напоминанием, но и знаком, что в новом доме уже растёт свой уют. Ночные разговоры с Рин становились длиннее, и её голос шептал брату то, что нельзя было бы сказать никому на острове.
Иногда среди города чувствовалось присутствие чего-то другого: сквозняк приносил пряный запах моря, или за стеклом проливался такой короткий и густой ливень, что всё вокруг на секунду превращалось в отражение его прежней жизни. В эти дни Сора замирал и, не открывая окна, улыбался – в таких моментах он слышал уверенное унисон голосов памяти и надежды, накапливая в себе силу пройти дальше и принять каждое новое утро как шаг к собственному небу.