Помните Меровингена? Того элегантного, скучающего мерзавца из цифровой реальности, который научил мир не только ценить хорошее вино, но и ругаться по-французски с особым шиком. Его знаменитая тирада – «Nom de dieu de putain de bordel de merde de saloperie de connard d’enculé de ta mère» – прокатилась по планете, как вирусный мем. Изящный каскад грязи, симфония похабщины, ставшая для многих (принадлежащих к виду homo sapiens весьма условно) эталоном экспрессии.
И наш герой не остался в стороне. Не на Марсе же живет! Он подхватил эту формулу, как драгоценный артефакт. Поначалу – просто забавлялся. Отрабатывал произношение, подражая бархатному голосу Меровингена. Повторял ее по поводу и без. Сама музыка фразы завораживала, а смысл… да кто вникает в смысл ругательств? Это же просто пар, способ выпустить эмоции.
Но что-то пошло не так.
Эта «благословенная формула» оказалась не просто набором слов. Она была… живой? Или, скорее, программой. Вирусом, проникшим в операционную систему сознания. Герой почувствовал – шестым чувством, интуицией на грани паранойи, – что внутри начались странные процессы. Что-то щелкало, сдвигалось. Его когнитивная система, его привычная картина мира начала подвергаться пересборке.
Стало страшно. По-настоящему. Сон пропал, покой улетучился. Ругательство перестало быть просто фразой. Оно проросло в сознании, как цепкая лиана. Оно требовало себя воспроизводить – вслух, мысленно, постоянно. Оно стало центром, вокруг которого вращалось его «Я». Оно пожирало его, обвивало липкими щупальцами смысла (или бессмыслицы?), заставляя его собственное сознание вращаться вокруг этой черной дыры непристойности. Неодолимая, иррациональная магическая сила сделала его рабом этой фразы. Он попал в лингвистическую ловушку, в заколдованный круг французского мата.
Паника. Отчаяние. Поиск выхода.
И тут – озарение. Как можно было быть таким слепцом? Ведь формула начинается не как попало. Она начинается со слов: «Nom de dieu…» – «Именем бога…».
Именем Бога! Вот где ключ! Не в грязи последующих слов, а в самом начале, в этом почти священном возгласе. Но если это ругательство, если это поток нечистот, то «Именем бога» здесь – это насмешка? Перевертыш? Означает ли оно на самом деле свою противоположность – «Именем антибога», именем того, кто противостоит Творцу?