И снова слова Ездры: «Превозмогут драконы, помнящие рождение свое… совоздыхающие в силе великой…» И эхо из другой Книги, из Тайной Вечери: «Сие творите в Мое воспоминание…» (εἰς τὴν ἐμὴν ἀνάμνησιν). Не просто «в память обо Мне», но «в Мое воспоминание» – в акт пробуждения Моей памяти в вас, в акт соединения с тем Драконом Памяти, что помнит Рождение Сына в лоне Отца до всех веков! Литургия – не символ, но алхимия, пробуждающая Уробороса в крови и духе.
Аэций закрыл глаза. Скрипторий исчез. Он оказался внутри. Внутри своей Памяти, которая была бездонна, как космос. Он чувствовал Его – свернувшегося кольцами Дракона, древнего, как само время, спящего в глубине его Animus. Он ощущал Его медленное, могучее дыхание, которое было и его собственным.
Он начал вспоминать. Не детство, не юность. Он вспоминал то, чего не мог знать – рождение звезд, кипение первозданного Океана, парение Элохим над бездной. Он вспоминал свое Рождение – не из чрева матери, но из Лона Небытия, из Ока Источника. Память эта была острой, как боль, и сладкой, как запретный плод.
Дракон внутри него шевельнулся. Его чешуя была соткана из мгновений, его глаза – из звезд. Он разворачивал свои кольца, и Аэций чувствовал, как его собственное сознание расширяется, охватывая эпохи, миры, жизни… Он стал этим Драконом, помнящим свое Рождение.
И он понял: «превозмочь» – значит не победить врагов внешних, но пробудить эту Силу внутри. «Совоздыхать» – значит дышать в унисон с этим Драконом, с этой изначальной Памятью. «Преследовать» – значит устремляться не к земным целям, но к тому Истоку, о котором помнит Дракон.
Он открыл глаза. Лампада все так же мерцала, отбрасывая причудливые тени на древние свитки. Но мир изменился. Аэций видел теперь не просто буквы на пергаменте – он видел следы Дракона Памяти. Он слышал не тишину скриптория – он слышал шипение Уробороса, вечно пожирающего и вечно рождающего время.
Он – Аэций, смиренный книжник – стал Драконом, помнящим свое рождение. И он знал, что теперь его путь – это путь преследования. Преследования той Искры, что вспыхнула в нем, когда он вспомнил. Путь домой, к Истоку, по спирали Памяти, ведомый вечным Зовом Уробороса. Ибо тот, кто вспомнил Рождение, уже превозмог смерть.