Не проронив ни единого слова, бойцы переглянулись, проворно выбрались из окопа и вскоре растворились в тумане. Костин отдал еще какие-то приказания, зарылся с головой в плащ-палатку и задремал. В охранении зэков остались два бойца, остальные рассредоточились по окопу.
В раздолбанном бомбежкой блиндаже было чрезвычайно сыро, однако дождь сюда заглядывал лишь временами – когда ветер выл совсем уже неудержимо и грозил разметать в пух и прах то, что еще осталось от наката. Трое аристократов, домушник и авторитет сбились в свою кучку, политические – в свою, да и то не все, Максим сидел в отдалении, изредка поглядывая в раскуроченную снарядом дыру. О чем он в эти минуты думал, трудно понять. Но совершенно точно не о дожде.
В тот момент, когда соглядатаи слегка потеряли бдительность —усталость все-таки брала свое, один из аристократов приблизился к Фоме Кузьмичу и прошептал:
– Мож, завалим красноперых?
Вор почему-то ничего не ответил. Аристократ сильно удивился этому и продолжил в том же тоне:
– Кузьмич, да ты чё, вертухаев же двое? В натуре юзить надо!
Фома небрежно куснул губу, повернулся к аристократу и проговорил одними губами:
– Жменька, вальтанулся что ли?
– Всего два ствола!
– Ну да, еще три снаружи и майор – у него вальве без промаха дует, – ответил Кузьмич рассудительно.
– Да ты чё? Замесим, будь здоров, – нетерпеливо прокалякал аристократ.
– А потом?
Жменька быстро огляделся. Бойцы Костина все еще занимались чем-то своим и, казалось, совсем не замечали зэков.
– Да хоть туды, хоть туды юзанем, – он потыкал пальцем в одну и в другую сторону от себя.
– Туды, говоришь? – сказал Кузьмич задумчиво.
– Ну.
– Чё – ну? Немчура там.
– Тогда туды.
– Чё растрещался, туды-сюды? Там красноперые. Ждут они тебя, ага.
– Кузьмич, тебя прям не запрессуешь. К немчуре заюзим, не тронут, поди.
Вор спрятал холодеющие руки под плащ-палатку, задумался и лишь впоследствии ответствовал продрогшему Жменьке:
– В денежку я долбил тех и других. Особенно немчуру эту сучью, вот что.
– Мы ж только что б это…
– Нет, я сказал. Уж лучше обратно на берег откинуться и хлебать баланду.
– Тогда, знаешь, назад сам бог велел. Сховаемся в какой-нибудь деревеньке, поторчим недельку-другую, а потом юзанем глубже куда-нить.
Кузьмич зыркнул на него из-под тяжелых бровей с такой суровостью, что Жменька на секунду языкпроглотил.