– Хорошо… там жизнь, а то едешь через всю страну и ни шиша не понимаешь, куда везут, – задумчиво произнес Антон.
– Сомневаюсь, – Максим вернулся к наблюдениям за чернеющими вдали трубами и крышами.
– Что? – не расслышал Антон.
Наступила тишина, в которой слышался только шум дождя. Молчали даже бойцы майора Костина, ну а блатота – само собой, и майор, собственно, тоже, ибо сон одолел их всех так, что и артобстрелом не разбудишь.
– Нет там никакой жизни, мертвый он…
***
Майор нетерпеливо поглядел на часы. Произнес одними губами:
– Тянут, черти, – и припал все еще заспанными глазами к окулярам бинокля.
Антон приблизился к Максиму, искоса глянул на бойцов и прошептал зэку на ухо:
– Почему у них нет рации?
Максим отметил это странное обстоятельство еще тогда, когда их всей сворой выгрузили из старого вагона, хорошенько проутюжили мозги политическими проповедями и отправили в мир вечной сырости. Костин выругался. Кое-кто из аристократов даже захихикал. Майор посмотрел на них сурово, коснулся рукой кобуры, и у зэков пропало желание шутить дальше.
– Ракету не проспи! – крикнул Костин кому-то из бойцов, и в ответ прозвучало: – Есть!
Костин прошел вглубь блиндажа. Уселся на мокрое бревно, о чем-то задумался. Прошло минут пять, прежде чем решился заговорить вконец оголодавший Чирик.
– Гражданин начальник, можно вопрос?
Майор вроде бы не расслышал слов зэка. Чирик поморгал, крутанул нечесаной башкой и вновь заговорил:
– Гражданин начальник.
Костин почему-то сильно вздрогнул, отчего сразу пришел в себя.
– Чего?
– Можно вопрос?
– Можно Машку за ляжку, – майор помотал головой. – Ладно, говори.
– Гражданин начальник, живот крутит. Может, есть чего поесть или так и помрем с голоду?
Костин помолчал с полминуты, а потом отдал приказ, и вскоре зазвенели ложки – зэки вместе с бойцами лопали американскую тушенку и черствый русский хлеб. Майор расстегнул планшет, развернул карту и принялся ее изучать. Антон находился ближе всех к Костину, и потому спокойно кинул взгляд через его плечо, да так и обомлел. Максим притянул Антона к себе и прошептал:
– Ты чего? – зря, к слову сказать, прошептал, ибо Антон в это самое мгновение побледнел, как полотно.
Минуты не прошло, как в блиндаж ворвался измученный затяжным дозором боец. Не скидывая промокшего капюшона, он прокричал во всю глотку: