– Верхонил, с каким эскортом нас сюда сплавляли?
– Ну.
– Неспроста это. Позади не один заградотряд пасет – как бы ни юзанули.
– А интересно, на кой сюда нас притащили? Мож, в штрафбат? Или еще куда? – спросил доселе молчавший Чирик.
– Не-е, штрафбат не канает. Стопудово! Да и не так все это должно быть. Тут чё-то другое…
***
Прошло около часа. С бревен капало. Дождь утихомирился, но был холодным, как прежде. У Максима замерзли руки.
– Там хоть чего-нибудь происходит? – тихонько спросил Семен – химик по образованию и лауреат государственной премии.
– Все по прежнему, – проговорил Максим, оценив настороженным взглядом товарищей по несчастью.Блатняк, по всей видимости, дрых. В блиндаже было тихо, как в раю. Только бойцы майора Костина о чем-то перешептывались, но как-то вяло и неохотно.
– Что видно? – спросил еще один политический.
Максим пригляделся. Видимость была плохая, но иной раз дождевая пелена рассеивалась, и где-то вдали угадывались мутные очертания городских окраин.
– Город.
– Далеко?
– Километрах в двух.
Антон откинул капюшон, и только теперь Максим сумел как следует рассмотреть его лицо – огрубевшее не от усталости, а бог знает от чего, потерявшее ту живость, которая сохранялась даже в самые трудные лагерные годы. Бывает так, что человек ломается в первый день, а бывает наоборот – держится десятилетиями и не ломается, как бы его не гнули – такой закалки и был Антон. Лет пять или шесть верой и правдой прослужил он в Государственном институте геодезии и картографии, и всю сознательную жизнь увлекался оптическими феноменами. Такой он был человек, что мог совершенно спокойно совмещать и науку и необъяснимое. Максим познакомился с Антоном в то время, когда тот отбывал второй срок. Незадолго до первого – кажется, в двадцать втором году – ревкомом были реквизированы велосипеды, два из которых («незарегистрированные лисапеды») по злой иронии судьбы принадлежали самому Антону, что и вызвало его вполне объяснимый протест во время обыска. Второй срок получил он через две недели после того, как отвесил невинную шутку в адрес одного очень уважаемого академика, воспринятую соответствующими органами, как прямое издевательство над политическим строем. Антона арестовали – Лефортово, приговор ВКВС к десяти годам заключения и пяти годам поражения в правах, Владимирский централ, этап, Кемь, Соловки, одиночка на Большом Муксолме, выход на работы (раскопки монашеских могил) и постройка аэродрома, ликвидация Соловецкой тюрьмы, этап в Дудинку, с августа тридцать девятого – Норильлаг.