– Удалось ли соблюсти секретность? – напирал Столыпин. – Его величество особо отметил, что все должно храниться в тайне!
– Нижним чинам дали установку, что украдены особо ценные документы. Их должны вывезти на ребенке. Ну и описание царевича.
– Начинайте повальные обыски! – стукнул рукой по столу премьер. – Переверните Царское Село, если надо – соседние поселки и деревни.
– Это больше двадцати тысяч домохозяйств! – ужаснулся Саввич. – Нужна как минимум пехотная дивизия.
– У меня лишних войск нет! – развел руками Редигер. – Все, что были, уже и так привлечены на патрулирование. Можно попросить флотских…
Столыпин начал названивать морскому министру, которого не было на совещании, присутствующие стали шушукаться.
– Однако ж, господа! – первым повысил голос Извольский. – Что же теперь делать? Вот вы, Григорий Ефимович, что думаете?
Молодец. Перевел стрелки. Да еще с подначкой так, ухмылкой.
– Молил я Господа всю ночь опосля похищения, и дал он мне знак: вернется наследник здравым, а посему надо думать, как жить теперича своим умом. Конституция дадена… – я пожал плечами, взял со стола копию, что выслал фельдкурьером в Зимний ночью. – По вашему составу мы сегодня проголосуем, волноваться не надо. Все, кто на своих местах, там и останутся. Но на комитеты прошу прийти, выказать уважение депутатам. Пущай вам позадают вопросы, а вы поотвечаете.
Министрам это не понравилось. Какой-то сибирский мужик, пусть и с дворянством, будет им вопросы задавать.
– И на какой же комитет должен прийти я? – скривился Извольский.
– Как какой? Иностранных дел. Там, кстати, покамест я в председателях состою… – моя плотоядная улыбка не пришлась по вкусу министру. – Поговорим, обсудим…
Столыпин откашлялся громко и демонстративно:
– Господа, пока официально не опубликована Конституция, говорить о нашем ответственном правлении пока рано…
– Как не опубликована? – развел руками я, достал из портфеля сигнальный номер «Слова». Специально сидел, ждал. Даже подремать успел чуток. – Вот, держите.
Газета пошла по рукам, министры начали переглядываться.
– А теперь гляньте наружу…
Я первый встал, подошел к окну. На Дворцовой площади собирался народ. Бегали городовые, вокруг Александрийского столпа кружила стая голубей.
– И что же это значит? – Янжул встал рядом, близоруко прищурился.