Ночью Катя долго не могла уснуть. Она слушала, как за окном кто-то тихо поёт, как в подвале что-то скребётся, как по стенам ползут тени. Ей казалось, что круги, нарисованные днём, светятся в темноте, защищая дом от всего плохого. В какой-то момент ей показалось, что она слышит тихий смех – не страшный, а скорее добрый, как будто кто-то благодарит её за то, что она не боится. Катя улыбнулась во сне, и в этот момент за окном на мгновение вспыхнула маленькая искра, которую никто не заметил, но которая осталась в памяти, как обещание: даже в самом густом тумане можно найти свет, если не бояться идти вперёд.
С самого утра над городом висела такая густая тишина, что даже птицы казались нарочно притихшими, словно боялись потревожить невидимое присутствие, поселившееся в тумане. Маша проснулась от ощущения, будто кто-то смотрит на неё сквозь закрытое окно, и долго не решалась открыть глаза, прислушиваясь к мерному дыханию дома. Катя уже была на кухне, она резала хлеб и ловила себя на мысли, что каждый звук – стук ножа, скрип стула, даже капли воды из крана – будто бы разносится по всей квартире, отражаясь эхом в пустых комнатах. Сергей, заваривая чай, заметил, что сегодня вода пахнет не так, как обычно: в ней угадывались нотки леса, сырой земли и чего-то ещё, неуловимого, будто бы этот запах пришёл из другого времени. Павел заглянул рано, принёс свежие новости: ночью кто-то видел, как по двору прошла женщина в длинном плаще, а за ней тянулся след из светящихся кругов, которые исчезали, стоило на них взглянуть. Он говорил это с привычной усмешкой, но в глазах у него мелькала тревога, которую он не пытался скрыть.
Дети, собравшись во дворе, спорили, стоит ли сегодня рисовать новые круги, ведь вчерашние так и не исчезли, а наоборот, стали ярче, будто кто-то подновил их ночью. Настя предложила нарисовать круг, который соединит все входы в дом, чтобы никто чужой не смог войти, но Маша возразила: если круг слишком большой, он может затянуть в себя не только зло, но и что-то хорошее. Катя слушала их спор и думала, что, может быть, дети чувствуют то, что взрослым уже не дано – ту самую границу между страхом и надеждой, которую нельзя переступить без последствий. Она решила не вмешиваться, только попросила Машу не отходить далеко от дома.