Но главным ядом, разъедающим вены города, была наркоторговля. Это была не просто продажа веществ, это была индустрия по стиранию личности. Синтетический наркотик, известный на улицах как «Мерцание» или «Статика», был дешев и доступен. Он не дарил эйфории, он просто отключал. На несколько часов человек превращался в безвольную куклу с остекленевшим взглядом, не чувствуя ни холода, ни голода, ни безысходности своего существования. Улицы были усеяны этими «статиками» – людьми, застывшими в неестественных позах под дождем, с тонкими струйками слюны, стекающими из приоткрытых ртов. Они были живыми статуями отчаяния.
Лиан видел их во время своих редких ночных вылазок. Он видел дилеров – юнцов с пустыми глазами и нервными движениями, готовых перерезать глотку за дозу или территорию. Он видел, как «Статика» превращает обычных людей в дрожащих, вороватых существ, готовых на все ради следующей ампулы. Эта химия была квинтэссенцией всего, что он ненавидел в Артстуссе: она отнимала контроль, превращала человека в предсказуемый, примитивный механизм, движимый одной лишь потребностью. Она была антитезой его упорядоченному миру кода.
Именно поэтому он выбрал затворничество. После университета он попробовал работать в офисе на Средних Уровнях. Неделя. Ему хватило недели, чтобы понять, что он не сможет. Ежедневные поездки в переполненном, скрипящем вагоне надземки, где тебя обдавало запахом чужого пота и страха. Постоянная необходимость смотреть по сторонам, оценивая каждого прохожего как потенциальную угрозу. Бессмысленные разговоры с коллегами о последних новостях, которые сводились к обсуждению очередного жестокого преступления. Он чувствовал, как город давит на него, пытается перемолоть, усреднить, заставить жить по своим грязным правилам.
Его квартира стала не просто домом. Она стала скафандром, защищавшим его от токсичной атмосферы Артстусса. Каждый раз, возвращаясь из магазина и запирая за собой стальную дверь на три замка, он чувствовал, как напряжение отпускает. Здесь, в тишине, нарушаемой лишь гулом компьютера, он был в безопасности. Здесь не было случайных прохожих, нет «статиков», нет ухмыляющихся дилеров и равнодушных копов. Здесь был только он и чистая, холодная логика. И он был готов платить за эту безопасность любую цену, даже если ценой было полное одиночество.