– Думаю, теперь не уйдет.
– Не хвались раньше времени. У дяди вон из-под носа ушел… Эх вы, партизаны… – начала было Ольга, но вдруг оборвала неприятный разговор и спросила: – Поедем вместе?
– Только до парома, – ответил Никита.
– А там?
– Там у меня прямее путь: через Ермолаеву гриву. Иноходец к горной тропе привычен…
– Н-но, балуй! – раздался голос Василия Кузьмича.
Никита обернулся. Василий Кузьмич снимал торбу у коренника, пристяжная тянулась к нему мордой, пыталась схватить зубами его старенькую шапчонку.
– А хорошие кони у вас, – похвалил Никита.
Подошел Трифон Аркадьевич, потрогал рукою рессоры ходка, пошевелил привинченный к рессорам коробок, обитый медвежьей шкурой, помолчал многозначительно.
– М-да. Добрые кони, – заговорил он и погладил гнедого коренника. – Этот вот из полтавских. Зовут Чертом. Это потому – бьет задом. Я на нем в гражданскую…
– Садись, дядя, поедем, – вмешалась Ольга, и Трифону Аркадьевичу не удалось пуститься в воспоминания, в которых прошлое всякий раз, когда он принимался рассказывать, начинало представляться ему в новых, все более красочных деталях.
II
Плыли на пароме через взбухший, полноводный Амыл. Ольге хотелось поговорить с Никитой, но мешала Лукерья Трусова. Дочь богача стояла рядом с Никитой, облокотившись на перила парома, дебелая, пышная, веснушчатая, со вздернутым носом.
«Экая кадушка! – думала, рассматривая ее, Ольга. – Нос, как пуговица. Глаза… И не заметишь, какие… А жиру-то, жиру-то – вся заплыла! В прошлом году она была красивее». Думая так, Ольга спросила:
– Куда это ты смотришь, Лукерья?
– Я? – Лукерья приподняла свой нос-пуговицу. – Слышите, как вода шипит?
– Да что же ей делать-то, как не шипеть? – удивилась Ольга. – Ты, верно, в шуме-то воды слушаешь что-нибудь другое? – И, искоса взглядывая на Никиту, зная, что он прислушивается к ней, призналась: – Бывала и я такова! Все прошло, милая, а как вспомнишь – сердце болит. Только ты не особенно верь мужикам. Мужик – он что? Сцапает, возрадуется, а съест – забудет. В молодости трудно разглядеть мужика. Да что молодость-то? Молодость – бестолочь. Налетит теплый ветерок. Радуешься – и как вода шипит, и как лес перебирает лист, и как трава скрипит под ногами… Везде ровно музыку слушаешь… – И тяжело вздохнула. – Ну а ты замуж еще не вышла?